эксаметром, по которому легко
было узнать, в кого метил Барков.
Сатира на Самохвала В малой философьишке
мнишь себя великим А чем больше мудрствуешь, становишься диким. Бегает тебя
всяк: думает, что еретик, Что необычайные штуки делать ты обок. Руки на-лоб
иногда невзначай закинешь, Иногда закусишь перст, да вдруг же и вынешь; Но
случалось так же головой качать тебе, Как что размышляешь и дивишься сам себе
Мог всяк подумать тут о тебе смотритель, Что великий в свете ты и премудр
учитель. Мнение в народе умножаешь больше тем, Что молчишь без меры и не
говоришь ни с кем; А когда о чем люди вопрошают, Дороги твои слова из уст
вылетают: Правда, скажешь только кратка речь весьма И то смотря косо, голову
же залома. Тут то глупая твоя братья, все дивятся И, в восторг
пришедши, жестоко
ярятся: Что б,
когда
такую же голову иметь и нам, Истинно бы нашим свет тогда предстал очам
18
Повндимоыу, пародия Баркава Самохвал
относится ко времени выхода в свет Сочинений и переводов Тредиаковского, т. е.
к 1752 году.
Но если даже это и не так, то,
во всяком случае, первый этап полемики между тремя крупнейшими
представителями русской литературы XVIII в. закончился. Не приходится говорить
о том, что
эта полемика за видимым личными характером имела серьезные теоретические
основания, то есть, в конечном счете, представляла собой проявление
классовой борьбы на участке литературы. Несомненно, это положение, вполне
приемлемое в теории, может в применении к данному конкретному случаю к
столкновениям Ломоносова, Тредиаковского и Сумарокова, показаться не вполне
приложимым.
Могут сказать: ведь все три писателя обслуживали дворянского потребителя, и
не только обслуживали, по и выражали его идеологию, отражали и, в то же
время, формировали ее; значит, борьба эта протекала внутри одного класса и
не может быть рассмотрена как отражение борьбы классов в ту эпоху. Однако эти
возражения нисколько не убедительны, и вот почему.
