Спустя сто лет, в 1855 году, академик
Давыдов писал о Российской грамматике: Мы через сто лет, рассматривая эту
грамматику, . . . должны сознаться, что в сущности и в грамматических началах
к великому холмогорцу ничего прибавить не можем.
Мы уже
говорили, что
грамматика Ломоносова не потеряла своего научного значения и в наше время.
Великие писатели
Радищев и
Пушкин видели громадную заслугу Ломоносова в том, что он явился насадителем
российского слова.
А. С. Пушкин, который, продолжая
дело Ломоносова, в основу языка своих произведений положил также живую русскую
речь, писал, что Ломоносов оградил русский язык от иностранного
влияния, которое
сделалось особенно сильным в эпоху царствования Петра I, когда в русский язык
проникли слова немецкие, голландские, французские.
Пушкин говорил: Сия мода
распространилась и на
писателей. . . К счастью, явился Ломоносов. . . Слог его, ровный, цветущий
и живописный, замелет главное достоинство от глубокого знания книжного
славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным.
Как мы уже
говорили, Ломоносов
написал курс российского красноречия риторику. Задачи риторики понимались
Ломоносовым очень широко Язык, говорил он, которым российская держава великой
части света повелевает по ее могуществу, имеет природное изобилие, красоту и
силу, чем ни единому европейскому 5 языку не уступает. И для того
нет сомнения, чтобы российское слово не могло приведено быть j