Славяно-греко-
латинской
академии, когда ему было около двадцати трех лет.
Услышали мухи
Медовые духи, Прилетевши,
сели, В радости запели. Геда стали ости, Попали в напасти, Увязли об ноги.
Ах плачут убоги, Меду полизали, А сами пропали.
В
первой публикации к этим
стихам 1855 было дано интересное пояснение: Сочинение г. Ломоносова в
Московской академии за учиненный им школьный проступок. В
чем, собственно, состояла
провинность, осталось неизвестным. Но само содержание стихотворения позволяет
догадываться, что дело здесь идет о каком-то уклонении от наук в сторону
соблазна, в сторону сладкого времяпрепровождения. Показательно, что в этих
школьных силлабических стихах написанных, впрочем, достаточно просто и легко
содержится вполне взрослая мысль: в сладкой-то жизни увязнуть можно так, что и
совсем пропасть недолго, за все удовольствия рано или поздно приходится
расплачиваться. Учитель уже знакомый нам Ф. Кветницкий высоко оценил как
благонравное
содержание, так и непринужденную форму стихотворения, поставив на листке, где
оно было написано: Pulchre Прекрасно.
Жизнь Ломоносова в
Москве
стала не только испытанием для его творческих способностей, но и проверкою на
прочность его нравственной природы. В Москве, это можно смело
утверждать, сердце
Ломоносова колебалось не однажды.
Вот как описывал
он сам свое
тогдашнее душевное состояние многие годы спустя: С одной
стороны, отец, никогда
детей кроме меня не имея, говорил, что я, будучи один, его оставил, оставил
все довольство по тамошнему состоянию, которое он для меня кровавым потом
нажил и которое после его смерти чужие расхитят. С другой стороны, несказанная
бедность: имея один алтын в день жалованья, нельзя было иметь на пропитание в
день больше как на денежку хлеба и на денежку квасу, прочее на бумагу, на
обувь и другие нужды. . . С одной стороны, пишут, что, зная моего отца
достатка,
хорошие тамошние люди дочерей своих за меня выдадут, которые и в мою там
бытность предлагали; с другой стороны, школьники, малые ребята, кричат и
перстами указывают: смотри-де, какой болтан лет в двадцать пришел Литине
учиться
Надо уметь
почувствовать, что
стояло за всеми этими с одной стороны и с другой стороны.
Ведь тут
поднимался вполне
прозаический вопрос именно прозаичностью своею для юноши, взалкавшего
идеала, невыносимый:
а стоило ли Стоило ли обрывать связи с семьей и обрекать себя на одиночество в
чужом городе Стоило ли уважение, которым он пользовался среди односельчан и
как сын Василия Дорофеевича, и сам по себе, это уважение старших по возрасту
менять на насмешки московских школяров Стоило ли уходить от всего отцовского
довольства
на один алтын в день, от палтусины и телятины на хлеб и квас Стоило ли бежать
от богатых холмогорских, матигорских и Кольских невест, чтобы все, что ни
есть у него в душе и на сердце, отдать любезным наукам
Он за три года закончил шесть классов
училища и дошел
до риторики, он перерыл всю монастырскую библиотеку, он был в Киеве он много,
очень много узнал. Но он все еще далек был от желанного берега. Бросить все,
что делало его жизнь устойчивой и благополучной, пойти к одной цели и вдруг
осознать, что эта цель пусть даже и великая, пусть даже стоящая того, чтобы
ради нее все бросить постоянно ускользает от пего, тут