с
сообщением выступил Г. Б. Бюльфингер,
а оппонировал ему профессор математики Якоби Герман 1678-1733, известный
своими трудами по геометрии и анализу.
Вообще в Петербургской Академии наук
были собраны
достойные научные силы. Петр, как уже говорилось, не скупился на науку и
старался укомплектовать академическим штат лучшими европейскими учеными
вследствие
чего во многом и затянулось открытие Академии. Кроме Я. Германа и Г.
Б. Бюльфингера,
в Петербурге работали и другие знаменитости, среди которых были светила
первой величины.
Прежде всего здесь
следует
назвать братьев Николая 1695-1726 и Даниила 17001782 Бернулли, талантливых
представителей славной династии швейцарских математиков и механиков. По
традиции семейству Бернулли отводят в истории точных наук примерно такое же
место, какое в истории музыки семейству Бахов. Достаточно
сказать, что, начиная
с 1687 года, в течение двух столетий кто-нибудь из Бернулли занимал должность
профессора на университетской кафедре математики в родном Базеле к тому же
более ста лет из этого срока Бернулли заведовали кафедрой. В XVIIXVIII
веках, на
протяжении почти что целого века из восьми мест почетных членов Парижской
Академии наук, которые были определены для иностранцев, два места постоянно
занимали члены семьи Бернулли. Их было много, и все талантливы. Самых
талантливых судьба связала с Россией.
В пору создания
Петербургской
Академии наук главою семьи был доктор медицины, профессор математики
Гронингенского
и Базельского университетов Иоганн Бернулли 1667-1748, который совместно со
старшим братом Яковом 1654-1705, развивал методы исчисления бесконечно малых Г.
Лейбница и положил начало вариационному исчислению. Сыновья
И. Бернулли тридцатилетний
Николай и двадцатипятилетний Даниил, продолжая семейную традицию, занялись
математикой Даниил еще и физиологией и заслужили признание крупнейших
европейских ученых. Когда Даниилу не было полных шестнадцати, Лейбниц, по
достоинству оценивая его яркий математический дар, писал Иоганну: Я
радуюсь, что
твой сын носит печать Бернулли и хранит наследственный блеск фамилии.
Когда X. Вольф и Блюментрост вели с
И. Бернулли
переговоры о желательности участия его и его сыновей в работе будущей Академии
наук, произошел курьезный случай, о котором он поведал Христиане Гольдбаху
1690-1764,
будущему профессору математики и первому ее конференц-секретарю, в январском
письме 1725 года: Уже несколько месяцев тому назад мне писал славный Вольф, что
ему поручено от имени российского императора предложить кафедру математики в
Петербургской Академии моему сыну. Поскольку он, однако, не указал имени
сына, коему она предназначается, и лишь по некоторым обстоятельствам можно
было о сем догадаться, то я решил, что это младший сын.
Даниилу, о
котором идет здесь
речь, в ту пору было 24 года. Очевидно, в семье возникло беспокойство быть
может, и сомнения относительно самой возможности отпустить молодого человека
одного в далекую северную столицу. Что касается старшего брата
Николая, заведовавшего
в ту пору кафедрой права в университете Берна, то он прямо высказал свое
отношение к этому, о чем свидетельствует сам Даниил в послании к тому же
X. Гольдбаху:
Я только что в эту минуту получил письмо от брата: он, из дружбы истинно
братской, говорит, что не решается отпустить меня в Московию, а ежели я уже
непременно хочу отправиться туда, то и он готов пожертвовать своими выгодами у
него кафедра, которая ему приносит по крайней мере 150 луидоров и
сопутствовать мне. Я полагаю, что было бы легко найти обоим нам место в
Петербурге тем более, что нет ничего обширнее математики. Если вы можете
способствовать осуществлению этого предположения, то окажите услугу, устранив
разлуку двух братьев, которых так сильно соединяет самая тесная дружба.
27 октября 1725
года Николай, назначенный
профессором математики, и Даниил, получивший профессуру на кафедре анатомии и
физиологии, прибыли в Петербург. Их отец И. Бернулли. ставший вместе с
X. Вольфом
одним из первых иностранных почетных членов новой Академии, высказал о ней
мнение, которое вполне объясняло побудительные мотивы
