Русский стих получал
качественно новую ритмическую организацию. В сущности, только теперь русский
стих и рождался.
Ломоносов читал
Новый и
краткий способ с жадным интересом. Он прекрасно был знаком как с силлабическим
стихосложением, так и с устной народной поэзией, и потому сразу заметил и
оценил рациональное зерно, содержавшееся в трактате Тредиаковского. Но оценил
по-своему, по-ломоносовски. Реформа Тредиаковского была половинчатой он
считал возможным употребление только длинных размеров по преимуществу
семистопных
хореев; ограничивал рифмовку только женскими окончаниями и т. д. . Экземпляр
Нового и краткого способа, купленный Ломоносовым, сохранился. Он весь
испещрен пометками, сделанными Ломоносовской рукою. В большинстве случаев
замечания Ломоносова носят полемический характер: он уже готовился к
аргументированному спору с Тредиаковским.
2
Нельзя видеть в стихотворной
реформе Тредиаковского только формальное нововведение: в ней, безусловно, был
заключен глубокий исторический и чисто человеческий смысл.
Судьба
Тредиаковского во
многом напоминала Ломоносовскую. Василий Кириллович не был знатен. Он родился
в семье астраханского священника. Что ожидало молодого поповича в полуазиатском
захолустье Скорее всего, подобно своему отцу, он сделался бы церковным
служителем, если бы не его непреодолимая жажда знаний и если бы не эпоха Петра,
властно вторгавшаяся в судьбы людей, пробуждавшая честолюбивые мечты в душах
черносошных крестьян и поповичей.
Лет семнадцати от
роду
Тредиаковский для прохождения словесных наук на латинском языке определяется в
школу, которую основали в Астрахани случившиеся там монахи-католики из ордена
капуцинов. Отношение к этим иноверцам у местного духовенства было
враждебным, но
школу отстоял астраханский губернатор Артемид Волынский тот самый, который
через несколько лет, став кабинет-министром Анны Иоанновны, прославит и
ославит себя в потомстве, с одной стороны, смело выступив против временщика
Бирона, а с другой стороны, жестоко избив придворного пииту Василь
Тредиаковского.
В 1722 году в
Астрахань
приехал Петр I, направлявшийся в свой персидский поход. Это событие внесло
коренной перелом в дальнейшую судьбу Тредиаковского. Сохранился даже анекдот о
том, что царь, увидев Тредиаковского среди его сверстников, указал на него
пальцем и предрек: Этот будет вечный труженик.
За Петром в
составе свиты
приехали бывший молдавский господарь Дмитрий Кантемир и его секретарь Иван
Ильинский, переводчик и поэт-силлабист праводушный, честный и добронравный
муж, да и друг драгам нелицемерный, как скажет о нем Тредиаковский через
тридцать лет. Познакомившись с девятнадцатилетним астраханским поповичем, Иван
Ильинский заметил его незаурядные способности и прилежание к словесным наукам и,
очевидно, посоветовал ему ехать в Москву для дальнейшего обучения.
В начале 1723 года
Тредиаковский так же, как потом Ломоносов с берегов Белого моря, едва ли не
пешком отправляется с берегов моря Каспийского в Славяно-греко-латинскую
академию. Там в течение трех лет изучает он пиитику и риторику, пробует перо
в сочинении трагедий на античные сюжеты, пишет Элегию на смерть Петра I.
Не
доучившись, Тредиаковский
оставляет Заиконоспасский монастырь и в конце 1725 года отправляется с
дипломатической оказией в Голландию. Более года живет в Гааге, у русского
посланника графа Головкина, знакомясь с европейской культурой, изучая
языки, а
затем, в 1727 году, пешком отправляется в Париж, о котором был много
наслышан еще в Астрахани от капуцинов. Три года живет он в доме русского посла
во Франции князя А. Б. Куракина: на полном обеспечении, исполняя
секретарские обязанности.
