названные страны. 19 марта
Ломоносов был официально извещен о том, что его вместе с Драйзером и
Виноградовым посылают для обучения за границу.
Судя по всему, Корф самым
основательным образом
готовил эту поездку. Он вел оживленную переписку с Ганкелем, уточняя учебные
и финансовые детали командировки, советовался с президентом Берг-коллегии
Викентием
Степановичем Драйзером ум. 1755, отцом Густава Ульриха русское имя: Евстафий
Викентьевич,
по поводу программы обучения посылаемых в Германию студентов. 28 марта 1736
года В. С. Драйзер написал Корфу, что для того, чтобы стать хорошими
специалистами в области химии, горного дела и металлургии, студентам, по его
мнению, необходимо серьезно изучить: 1. физику, 2. основания
химии, 3. физическую
географию, 4. описание окаменелостей, минералы, 5. механику 6 гидравлику 7
гидротехнику 8 плавильное искусство 9 маокшейдеоское искусство, 10. рисование,
11. иностранные языки.
15 июня
Корф, прислушавшись к
благим пожеланиям В. С. Драйзера, решил до Фрейбурга направить трех
студентов на два года в Марбург, в Гессене, с тем, чтобы они там усвоили
себе начальные основания металлургии, химии и прочих, относящихся сюда
наук, к
изучению которых здесь не представляется случая.
Таким образом, сначала
Ломоносову, Виноградову и Драйзеру
предстояло пройти общетеоретическую подготовку в Марбургском университете у
профессора Христиане Вольфа, выдающегося немецкого просветителя, известного
философа и видного ученого, в меру дерзкого и талантливого в меру, но притом
исключительно эрудированного. Достаточно сказать, что он вел в Марбурге
высшую математику, астрономию, алгебру, физику, оптику, механику, военную
и гражданскую архитектуру, логику, метафизику, нравственную
философию, политику,
естественное право, право войны и мира, международное
право, географию. Кроме
того, он углубленно занимался проблемами эстетики и психологии.
Надо сразу же
оговориться, что
ни в одной из перечисленных областей Вольф не сумел сказать принципиально
нового слова, да, пожалуй, и не стремился к этому. Свою главную задачу он
видел в систематизации уже накопленного европейской мыслью знания и в возможно
более широком его распространении. Вольф популяризовал идеи своего гениального
предшественника в философии и естествознании Лейбница. Он воспитал ряд крупных
немецких ученых. Он много сделал для Петербургской Академии наук:
переписывался с Петром I, вел переговоры с видными европейскими учеными в
целях привлечения их к работе в молодом научном обществе. Во многом благодаря
именно его энергичному содействию Академия не стала скопищем карьеристов и
проходимцев типа Шумахера, а была укомплектована первоклассными научными
силами в лице Н. и Д. Бернулли, Я. Германа, Г. Бюльфингера и др.
При всем том Вольф
не был
бессребреником, рыцарем науки, пылавшим к ней только платонической
страстью. Наука
принесла ему баронский титул в Германии. А когда из России ему пришло
приглашение занять пост президента будущей Академии, он запросил себе
непомерный оклад жалованья в 20 ООО рублей ежегодно что, как мы
помним, равнялось
сумме первоначальной сметы на устройство всей академии. Однако ж, с его
стороны, это менее всего выглядело стяжательством, алчностью и т. п. Просто
он, со свойственной ему педантичностью, рассчитал и взвесил все за и против
свою
европейскую известность и тот объем черновой работы, которую пришлось бы ему
выполнить, став во главе только еще начинающегося дела; свои собственные
научные интересы и объективные потребности молодой Академии, которые могли не
совпадать; свои уже немолодые годы и хлопоты с переездом, капризы
петербургской погоды, их возможное влияние на здоровье. . . . А рассчитав и
взвесив, он решил, что лишь означенная сумма способна окупить его труды на
новом посту. Когда же выяснилось, что при всей своей тяге к наукам Россия
молодая не захотела выделить просимое что вполне понятно, Христиан Вольф и
это показательно с тою же педантичностью, с какою он подсчитывал сумму своего
оклада, продолжал выполнять различные просьбы русского правительства по
академическим делам. Иными
