почитать идолом только те, которые
хорошо его не знают, и я же не хотел бы поменяться с ним своими, хотя и
малыми, но основательными знаниями, и не вижу причины, почему мне его
почитать своею путеводною звездой и единственным своим спасением; самые
обыкновенные процессы, о которых говорится почти во всех химических книгах, он
держит в секрете и вытягивать их приходится из него арканом; горному же
искусству гораздо лучше можно обучиться у любого штейгера, который всю жизнь
свою провел в шахте, чем у пего. Естественную историю нельзя изучить в
кабинете г. Ганкеля, из его капов и ящичков; нужно самому побывать на разных
рудниках, сравнить положение этих мест, свойства гор и почвы и
взаимоотношение залегающих в них минералов.
Твердое намерение научиться чему-либо
основательному в
химии и металлургии самостоятельно, как мы помним, сопутствовало Ломоносову в
его недавних скитаниях по Германии. Не оставляло оно его и во время
вынужденного сидения в Марбурге осенью и зимой 1740-1741 годов. Ровно через
месяц после письма в Академию Ломоносов, например, пишет письмо марбургскому
университетскому аптекарю Детлефу Дитриху Михаэлису 1675-1770, который за два
года до того позволял ему заниматься в своей лаборатории, а бывало, и ссужал
его деньгами. Сейчас Ломоносов просит разрешения вновь поработать в его
лаборатории подлинник по-немецки:
Высокородный
господин, высокоученый господин доктор
Ваша
доброта, некогда ко мне
проявленная, придает мне смелость просить Вас, чтобы Вы, Ваше
высокоблагородие, разрешили мне в Вашей лаборатории исследовать некоторые
процессы, которые кажутся мне неясными. Ибо я не доверяю никакому другому
лаборанту, особенно тем, которые слишком много хвастают; этому я научился на
собственном горьком опыте. Господин доктор Конрада некогда обещал мне и моим
соотечественникам читать курс химии по Штилю, но он не был в состоянии толком
изложить ни одного параграфа и не знает как следует латинского языка. Поэтому
мы от него отказались. Горный советник Ганкель, чье хвастовство и
высокомерное умничанье известны всему ученому миру делал это не лучше и похитил
у меня время почти одной только пустой болтовней.
Пребываю в
надежде, что Вы не
откажете мне в моей покорной просьбе. Ваш покорный слуга М. Ломоносов
Марбург
4 декабря 1740.
Между тем с получением
ноябрьского письма в Академии наконец стало известно местонахождение Ломоносова.
В феврале 1741 года Академическая канцелярия выслала ему приказ повторный о
возвращении в Петербург, а Вольфу вексель в сто рублей для передачи денег
Ломоносову и письмо, в котором содержалась просьба одолжить ему, если
потребуется, дополнительно небольшую сумму. В апреле Ломоносов получает
деньги и приказ. 13 мая в канцелярии Марбургского университета ему оформляют
документы для проезда до Петербурга. Через несколько дней Ломоносов уже в
порту города Любека.
Когда в конце мая
1741 года он
ступил на корабль, взявший курс к России, ему уже было под тридцать.
Четыре с половиной года провел он в
Германии; основательно
изучил экспериментальную и теоретическую физику, философию и естественную
историю, горное дело и многие-многие другие научные дисциплины; корпел в
химических лабораториях, спускался в рудники, старательно изучал устройства
применяемых механизмов, стоял у плавильных печей, учился у лучших
специалистов в горнодобывающей промышленности и металлургии; овладел немецким,
французским и итальянским языками; стал отличным