Адмиралтейской
площади
цесаревна вышла из саней и пошла по снегу. Что-то тихо
идем, матушка раздалось
в толпе гвардейцев.
Елизавета
разрешила двум
солдатам поднять ее на руки. Так и внесли ее на руках во дворец. На целых
двадцать лет. . .
Когда Елизавету
возвели на
престол, ей было уже за тридцать. Юность ее прошла при Анне Иоанновне. Прошла
незаметно и тускло. Ей, как цесаревне, был выделен довольно скудный по
сравнению с европейскими принцессами крови бюджет, которого едва хватало на
ежедневный стол, не ахти какой гардероб и содержание малого числа
гвардейцев, составлявших
ее охрану и свиту. Ни балов, подобных версальским о которых она слышала от
французского посланника, ни богатых обедов и загородных праздников, ни хвалы
стихотворцев. . . Вскоре Елизавета смирилась со своим положением бедной
родственницы при дворе. К власти она не стремилась, зная прекрасно, что за
такое стремление можно и жизнью поплатиться, да и само пребывание на троне
тоже чревато беспокойными последствиями: ну, хотя бы заточением в монастырь
или ссылкою в какой-нибудь дальний город. . .
Ее вполне устраивали вечерние пирушки
с гвардейцами, катания
на тройках зимой и хороводы да игра в горелки летом. Правда, была у нее одна
слабость придворные певчие. А вернее один из них, дюжий сын малороссийского
реестрового казака Алексей Розум. Елизавета сразу пленилась одинаково мощными
красотою и басом его. Он стал частым гостем на ее вечерах и в ее покоях. Так
в нехитрых забавах и проводила она свою молодость, пока не наступил
знаменательный ноябрьский день 1741 года.
Крупнейшей политической фигурой
елизаветинского
царствования стал граф Алексей Петрович Бестужев-Рюмин 1693-1766, который, с
1744-го по 1758 год занимая пост государственного канцлера, предпринял
успешную попытку вернуть России тот первоначальный политический
авторитет, который
так ошеломляюще быстро и энергично она приобрела в Европе при Петре I и который
утратила при его преемниках. А. П. Бестужев принял тяжелое наследство от
своих
предшественников, главным среди которых был Андрей Иванович Остерман 1686-1747,
при Анне Иоанновне исполнявший обязанности кабинет-министра и сосланный в
Березов после воцарения Елизаветы. Внешняя политика России в 1730-е годы
вполне отражала внутреннее положение дел у трона, вокруг которого шло нервное
и мелочное соперничество фамильных и групповых амбиций, о чем говорилось выше.
Эти-то амбиции, а не национально-государственные интересы огромной страны, и
определяли тогда внешнюю политику. Известный историк Н. Д. Чечулин в свое
время точно охарактеризовал ее: При такой своей неумелости вообще, при
неспособности отстаивать интересы России и не раз уже поступившись ими в угоду
союзникам в довольно важных случаях, русская дипломатия того времени обнаружила
необыкновенную охоту заключать союзы вступать в обязательства Это стремление
искать повсюду союзников очень характерно для тогдашней русской дипломатии; она
не понимала, что союз со всеми государствами, которые между собою боролись и
воевали, в сущности, вполне равняется полному отсутствию союзов, полному
одиночеству, но только в невыгодных его сторонах, потому что союзники России
получали повод к разным неприятным объяснениям, к требованиям разных уступок
со стороны
России от которых Россия не умела тогда уклониться ив то же время сами как более
ловкие политики находили возможность отказывать России во всяком, сколько-
нибудь
энергичном содействии ее видам.
А. П. Бестужев не
только
разобрался в сложном клубке межгосударственных противоречий тогдашней Европы
вражда
Франции и Австрии, политический эгоизм Англии, Турция как важнейший
военно-политический фактор в европейских делах, причем разобрался именно под
углом собственно русских интересов, но и обратил самое серьезное и тревожное
внимание на усиление государства, которое еще никем не принималось
всерьез, однако
которому уже в недалеком будущем предстояло играть важную роль в европейской
политике. Здесь уместно еще раз вспомнить Н. Д. Чечулина: Он был одним из
первых государственных людей тогдашней Европы, понявших, какими осложнениями
грозит всем