дистанцию в личных отношениях
с ним, Шумахер писал президентскому наставнику об академиках в одном из писем
1749 года: Вы подивитесь, милостивый государь, чувствам гордости и
заносчивости этих педантов. Им не я, Шумахер, отвратителен, а мое
звание. Они
хотят быть господами, в знатных чинах, с огромным жалованьем, без всякой
заботы обо всем остальном. Вот так, свысока, люди, лишь по нескольку
искусные в науках и языках, посматривали на ученых: не имея ни разумения, ни
желания для того, чтобы проникнуть в сферы, доступные и животрепещущие для
академиков, которые в лице лучших своих представителей, забывая о
себе, трудились
во славу науки, эти люди предпочли обвинить ученых в стремлении к легкому
обогащению,
в тщеславии и т. п. Ведь при таком толковании бюрократ не просто был
необходим, он становился едва ли не праведником, чем-то вроде оплота
бескорыстия и совести посреди гордецов, бездельников и приобретателей. Вы
хорошо делаете, милостивый государь, обращается Шумахер к такому же, по его
мнению, как и он ревнителю долга Теплову работая с жаром для Академии Вы
подобно мне со временем покажете плоды своих трудов; они будут заключаться не
в богатствах, но в спокойствии души плоде чистой совести.
Казалось бы, с
назначением
президента, с утверждением Регламента и нового штата Академия должна была
воспрянуть. Внешне так оно и было, возможно. Но на деле. . . На деле лучшие
ученые продолжали покидать Академию, ее Канцелярия укрепилась
юридически, Шумахер
нашел общий язык с Тепловым и к тому же готовил себе не менее зловещую, чем
сам он, замену в лице зятя своего, Ивана Ивановича Тауберта, пока еще унтер-
библиотекаря,
а в недалеком уже будущем советника Академической канцелярии.
В
сущности, Академией
управляли два человека, как тогда говорили, попавшие в случай, опираясь при
этом на помощь проходимца из Страсбурга, подавшегося в Россию, употребляя
лермонтовское
слово, на ловлю счастья и чинов. Действительно: Кирилла Григорьевич
Разумовский так и остался бы пастухом Кирилов Розумом на черниговском хуторе
Лемеши,
если бы его старший брат Алексей в свое время не был замечен одним придворным,
случайно услышавшим его красивый голос в церкви соседнего с хутором села, где
этот придворный заночевал проездом из Венгрии, куда был направлен закупить
токайское
вина к столу тогдашней императрицы Анны Иоанновны, и не только замечен, но и
взят в Петербург в придворную капеллу, и если бы не приглянулся там цесаревне
Елизавете Петровне. Случай Кириллы Григорьевича целиком зависел от случая
Алексея Григорьевича. В свою очередь, маленький случай Теплова целиком
зависел от большого случая Разумовских. Случайным людям, имеющим облегченное,
дилетантское понятие о целях и задачах ученого корпуса, помощники типа
Шумахера были необходимы насущно.
Став во главе
Академии, К. Г.
Разумовский более занимался устройством своих дел. В 1746 году он женился на
Екатерине Ивановне Нарышкиной 1729-1771, родственнице Елизаветы Петровны. 5
июня 1750 года он был назначен гетманом Украины как потом оказалось, последним
и с этого времени стал подолгу отлучаться из Петербурга в Батурин, свою
гетманскую резиденцию. В его отсутствие академическими делами заправляли
Теплов с Шумахером. Причем довольно часто всем вершил один Шумахер, ибо
Григорий Николаевич с головой окунулся в придворные интриги в видах упрочения
своего положения в верхах: зависеть только от Разумовских сегодня в случае а
завтра он не хотел и, не порывая установившихся связей, энергично завязывал
новые. Скажем, с малым двором великой княгини Екатерины Алексеевны, будущей
императрицы Екатерины П.
Как смотрел на все
это
Ломоносов и какие отношения установились у него с новым академическим
руководством Для ответа на эти вопросы надо уяснить себе, что, будучи
выходцем из низшего сословия, Ломоносов все-таки не имел черт
выскочки. Достаточно
вспомнить, как он шел к своему профессорству, скольких трудов, превратностей
и прямых лишений оно ему стоило. Да и шел ли он к профессорству именно Он был
честолюбив, но не тщеславен. Возвышения он добивался лишь
постольку, поскольку
оно помогало утвердить его великое просветительское дело, дело Божие и
Государево, как он
