который превышает всех здешних
пастухов, еще и Верхи Парнасские украшает то есть главенствует в храме Муз, в
Академии, а для этого мало превышать черниговских Дафнисом нужны и
соответствующие способности и соответствующая подготовка, более основательные,
чем у брата императрицына любовника, внутренне человека доброго, но
недальнего рассудку. Ломоносов, неизмеримо выше Разумовского стоящий в
интеллектуальном и вообще в культурном отношении, просто смеется здесь над ним,
и смеется беззлобно, добродушно.
Когда же дело шло
об
отстаивании великих просветительских принципов, которыми Академия должна была
руководствоваться в своей деятельности, добродушие уступало место гражданскому
возмущению, выражаемому с достоинством, строго и нелицеприятно. Ломоносов
понимал, что многого от Разумовского и нельзя требовать, но он совершенно
справедливо полагал, что президент, если бы только с его стороны было
побольше ревности и рачения, даже с его скромными дарованиями мог бы принести
существенную пользу Академии, вообще просвещению России. Незадолго до смерти
Ломоносов печально свидетельствовал: . . . нынешний президент, его сиятельство
граф Кирилла Григорьевич Разумовский, будучи от российского народу, мог бы
много успеть, когда бы хотя немного побольше вникал в дела академические, но
с самого уже начала вверился тотчас в Шумахера, а особливо, что тогдашний
асессор Теплов был ему предводитель, а Шумахеру приятель.
4
Тем не менее и то
немногое, что
Разумовский успел сделать по своем вступлении в президентскую
должность, позволило
Ломоносову хотя бы отчасти продвинуть вперед некоторые из его начинаний.
2 июня 1746 года
президент
через Шумахера передал ему о своем желании присутствовать на его публичных
лекциях по экспериментальной физике. Вследствие этого обстоятельства лекции
Ломоносова приобретали действительно публичный характер. Он составил их
программу, которая 19 июня была отпечатана в Академической типографии. В этой
программе говорилось: . . . блаженства человеческие увеличены и в высшее
достоинство приведены быть могут яснейшим и подробнейшим познанием
натуры, которого
источник есть натуральная философия, обще называемая физика. Она разделяет
смешение, различает сложение частей, составляющих натуральные
вещи, усматривает
в них взаимные действия и союз, показывает оных причины, описывает
непоколебимо утвержденные от создателя естественные уставы и в уме
воображает, что
от чувств наших долготою времени, дальности расстояния или дебелости великих
тел закрыто, или для безмерной тонкости оным не подвержено.
Сея толь полезная и достохвальныя
науки основанием
суть надежные и достоверные опыты над разными телами и оных действиями, с
надлежащею осторожности учиненные, из которых выводят и поставляют мысленные
физические предложения, показывают и доводами утверждают причины натуральных
перемен и явлений. Для того приступающим к учению натуральной философии
предлагаются в академиях прежде, как подлинное основание, самые
опыты, посредством
пристойных инструментов, и присовокупляют к ним самые ближние и из опытов
непосредственно следующие теории.
20 июня 1746 года
в аудитории
Физического кабинета Академии наук состоялась первая в России публичная
научно-популярная лекция. Тот факт, что сам президент поддержал идею этого
мероприятия, обусловил небывало большое стечение слушателей от
двора, Академии,
Сухопутного шляхетного корпуса и т. д.
24 июня Санкт-Петербургские ведомости
поместили отчет
о Ломоносовской лекции: Сего июня 20 дня, по определению Академии наук
президента, ее императорского величества действительного камергера и ордена св.
Анны кавалера его сиятельства графа Кириллы Григорьевича Разумовского, той же
Академии профессор Ломоносов начал о физике
