Ломоносов, рожденный в низком
сословии, не думал возвысить себя наглости и запанибратством с людьми высшего
состояния хотя, впрочем, по чину он мог быть им и равный. Но зато умел он за
себя постоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим
благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей.
Начало знакомства
Ломоносова с
Шуваловым относится к 1750 году. Уже в августе этого года 39-летний Ломоносов
пишет дружеское стихотворное послание своему 23-летнему меценату, исполненное
почтительной простоты, умеренной непосредственности и
непринужденности, какого-то
характерного изящества даже. Читая это послание, нельзя забывать, что оно
первое в своем роде, что именно с него начинается богатейшая традиция этого
жанра в русской поэзии, долженствующая получить свое высшее воплощение в
творчестве Пушкина и его круга:
Прекрасны
лютни дни, сияя на исходе,
Богатство с красотой обильно
сыплют в мир;
Надежда радостью кончается в
народе;
Натура
смертным всем открыла
общий пир;
Созрелые
плоды древа отягощают
И
кажут солнечным румянец свой лучам
И руку
жадную пригожеством
привлекают:
Что
снят своей рукой, тот
слаще плод устам. . .
Чертоги светлые, блистание
металлов
Оставив,
на поля спешит Елизавет;
Ты
следуешь за ней, любезный
мой Шувалов,
Туда,
где ей Цейлон и в севере цветет,
Где
хитрость мастерства, преодолев природу,
Осенним дням дает весны
прекрасный вид
И
принуждает вверх скакать высоко воду,
Хотя
ей тягость вниз и
жидкость течь велит.
Толь
много радости, толь разные утехи
Не
могут от тебя Парнасских гор закрыть.
Тебе
приятны коль Российских
муз успехи,
То
можно из твоей любви к ним
заключить.
Ты, будучи в местах, где
нежность обитает,
Как
взглянешь на поля, как взглянешь на плоды,
Вспомяни,
что мой покоя дух не знает,
Вспомяни
мое раченье и труды:
Меж
стен и при огне лишь только обращаюсь;
Отрада вся, когда о лете я
пишу;
О
лете я пишу, а им не наслаждаюсь
И
радости в одном мечтании ищу.
Однако
лето мне с весною возвратится,
Я
оных красотой и в зиму наслажусь,
Когда
мой дух твоим пригожеством ободрится,
Которое
взнести я на Парнас потщусь.
Так приветствовал Ломоносов
Шувалова, направлявшегося с Елизаветой на отдых в Царское Село. В этом
стихотворении рядом с отвлеченными картинами натуры на исходе лета щедро
разбросаны совершенно конкретные указания на царскосельскую оранжерею Цейлон в
севере, на пристрастие императрицы к фонтанам, в изобилии устроенным хитростью
мастерства в ее летней резиденции, на благосклонное отношение Шувалова к
наукам и искусствам. Но главное здесь упоминание Ломоносова о собственных
раченье
