Так, в 1763 году за
работу
над Полтавской баталией Ломоносов выплатил М. Васильеву 150, а Е. Мельникову
120 рублей. Эта разница не случайна: М. Васильев, вне всякого сомнения, был
даровитее и трудолюбивее своего товарища. Ломоносов незадолго до смерти указал
его наряду с И. А. Цильхом в числе лиц. которым можно доверить в дальнейшем
ведение мозаичного дела, специально подчеркнув: . . . старший мозаичный мастер
Матвей Васильев. . . с самого начала мозаичного дела упражнялся со мною в сей
практике, и можно положить на него благонадежно произведение такого дела.
Всего на Ломоносовской фабрике
работало в разные годы
от 30 до 40 человек. Например, в августе 1757 года, подавая в
Мануфактур-коллегию ведомость о работе своей фабрики, Ломоносов так писал о ее
штате: Мастеровым людям прилагается следующий реестр: 1 Аким
Михайлов, подмастерье
вдувального стеклянного дела, 2 старшие ученики: Ефим Мельников да Матвей
Васильев, 3 у разных стеклянных работ: Игнат Петров, Григорий Ефимов, Михайло
Филиппов, Андрей Никитин, Корило Матфеев, Тимофей Григорьев, Юрье
Томасов, Петр
Андреев, Андрей Яковлев, Михайло Семенов, 4 да у
кузнечного, слесарного, плотничного
и столярного дела: Михайло Филиппов другой, Дмитрий Иванов. Андрей
Матфеев всего
16 человек, да для разных фабричных нужд, как-то: для рубленая дров и других
грубых работ имеются при фабрике работников от 15 до 20 человек по
переменам. Крепостные
люди, указанные в 3-м и 4-м пунктах реестра, регулярного жалованья не
получали, но, как писал в одном из своих репортов Ломоносов, и им денежное
награждение бывает для ободрения кто лучше в наущении успех имеет, по
рассмотрению. Кроме того, как и положено рачительному хозяину, Ломоносов
одевал, обувал и кормил своих фабричных людей.
С получением привилегии на фабрику у
Ломоносова
появилось множество новых, крайне обременительных забот: постоянный недостаток
средств, прошения в Сенат о выдаче денежных ссуд, а затем прошения об
отсрочке их погашения, и кроме того, отчеты, ведомости, репорты о состоянии
работ на фабрике в подтверждение того, что ссуды расходуются не зря. К
финансово-производственным заботам прибавлялись еще и хлопоты по избавлению
своих крестьян от некоторых казенных повинностей: освобождению от
постоя, увольнению
от почтовой гоньбы и т. п. А однажды зимой 1754 года Ломоносову пришлось
вступиться как за свою собственность, так и за крестьян в связи с форменным
разбоем, учиненным мужиками из соседнего, Ропшинского имения, которые по
наущению тамошних управителя и подрядчика занялись порубкой леса подле бисерных
заводов на Коварской мызе, также принадлежавшей Ломоносову. Напомним, что
словом мыза, чаще всего в Прибалтике но и поблизости от Петербурга также
обозначалось имение с домом его владельца В доношении в контору
Мануфактур-коллегии Ломоносов описал, как усть-рудицкие крестьяне, посланные
на Коварские заводы, заметили порубщиков, и что за этим последовало: . . .
отпущенные
от меня крестьяне пять человек на оные заводы с материалами, приезжая к
вышеописанной
деревне т. е. Коварской мызе. К. Л. , увидели, что в близком расстоянии
от заводов роят
в моем лесу бревна человек с пятьдесят со многими подводами и стали им
запрещать словами, но оные, видя свое множество, напали на них с дубьем и
обухами и били нещадно так что рудицкий крестьянин Роман Пантелеев лежит при
смерти а брата его, Ивана Пантелеева, взяли на том месте и увезли в
Ропшу, где
по сие число содержится в цепях жестоким образом, а посланные от меня
материалы и стеклянная посуда были в немалой опасности МанусЬактуо контора
потребовала
от Вотчинной канпеляоии освободить Ивана Пантелеева и сделать необходимое
внушение
управляющему Ропшинского имения Коме того был послан указ в Петеобуогскую
губернскую
канцелярию с тем чтобы имеющиеся комиссары и прочие управители Фабричных его
Ломоносова, крестьян ни к каким ответам без указу Мануфактур-конторы не
требовали и от гЬабпики не отттучатти и ничем их коме важных и
криминальных теп по сипе
МанугЬактуп коллегии регламента не ведали
ХХосле этого соседи притихли
И. И. Шувалов, вспоминая на
склоне лет эту пору своих отношений с Ломоносовым, написал слова, вынесенные
в эпиграф этой главы.
