покупают, отчего в продаже
чинится крайняя остановка. Рассмотрев это Ломоносовское прошение, Мануфактур-
контора
15 октября направила в Контору Главного магистрата бумагу о том, чтобы
Ломоносову было разрешено по желанию его, где пристойно, в ряде купить или
нанять лавку. Там бумага и была погребена. Ломоносов напоминал
Мануфактур-коллегии о своем прошении. Наконец и Контора Мануфактур-коллегии
сняла с себя всякое попечение о Ломоносовском деле, определив в протоколе
своего заседания от 17 ноября 1760 года: . . . к нему, Ломоносову, послать
указ, в котором написать, дабы он о покупке или о найме лавки просил в
Магистратской конторе, а впредь Мануфактур-конторе якобы в неудовольствии
нарекания не чинил.
Словом, предприниматель из
Ломоносова не получился. Надо думать, если бы он, забросив остальные
дела, употребил
все свои силы лишь на стеклярус, бисер, стеклянную посуду, он, вне всякого
сомнения, стал бы с его дарованиями и волей одним из богатейших людей России.
Но в Ломоносове, сей душе, исполненной страстей А. С. Пушкин, не нашлось
места для страсти к деньгам. Тысячи, которые он брал в долг у
Мануфактур-коллегии и не знал, как вернуть их, были нужны ему для приведения
в вожделенное течение дела научного, промышленного и художественного, столь
необходимого, по его глубокому убеждению, всей России не сейчас, так в
будущем. К тому же бисер, стеклярус и прочее с самого начала мыслились им
лишь как побочная продукция фабрики.
3
Одним из главных
последствий
создания Усть-Рудицкой фабрики стало возрождение мозаичного искусства, уже
несколько веков как утраченного русскими мастерами. Еще до постройки
фабрики, 4
сентября 1752 года, Ломоносов преподнес Елизавете мозаичный образ
Богоматери, который
с оказанием удовольствия был всемилостивейшее принят. Эта мозаика к сожалению,
не сохранившаяся, была составлена с оригинала, написанного итальянским
художником Франческа Солименой 1657-1747. Пять с половиной месяцев Ломоносов
собственноручно без чьей-либо помощи трудился над своим произведением. Всех
составных кусков, писал он в репорте в Академическую канцелярию от 15
сентября 1752 года, поставлено больше четырех тысяч, все моими руками. .
. Если
бы не лекции и другие академические заботы, считал он, эту мозаику можно было
бы закончить вдвое быстрее. Вот почему в том же репорте он просил о выделении
ему в наущение достойного ученика. Академическая канцелярия, зная о том, что
образ Богоматери понравился императрице, распорядилась: Для объявленного
наущения
мозаичного выбрать ему, г. советнику и профессору Ломоносову самому лучших и
способных к тому делу двух человек из рисовальных учеников из ведомства мастера
Гриммеля. Тогда-то Ломоносов и отобрал для себя Матвея Васильева и Ефима
Мельникова. Кроме того, он преподнес жене П. И. Шувалова еще одну свою
мозаичную работу, на медной доске которой было вырезано: Сей нерукотворный
образ Христа Спасителя нашего по желанию сиятельнейшия графини IVIaBDbi Егорьевы
Шуваловой в начинании
опытов мозаичного художества в Санкт-Петербурге 1753 года.
После этих двух
работ, знаменовавших
начинание опытов мозаичного художества, Ломоносов трудится над портретом Петра
I и к концу 1755 года заканчивает его. Столь долгий срок был обусловлен как
творческими, так и административно-хозяйственными причинами. Так или иначе, к
тридцатилетию памяти императора мозаика была готова и поднесена Сенату ныне
находится в Эрмитаже. Запись в Журнале Сената за 12 декабря 1755 года так
повествует о церемонии поднесения: Впущен был. . . проф. М. Ломоносов и
собранию Правительствующего Сената доносил, что он в знак благодарности за
пожалованную ему бисерную фабрику сделал из мозаиковых камней портрет блаженный
и вечной славы достойная памяти государя императора Петра Великого, который
притом объяви, просил, чтобы поведено было оный портрет у
него, Ломоносова, в
