материала и консультантом. На
самом же деле автором и постановщиком был именно Ломоносов, а
Шувалов способным
актером, который произносил в Сенате и перед императрицей впечатляющие и
убедительные монологи, написанные и отрепетированные Ломоносовым. Всегда
корректный, но и педантичный во всем, что касалось научного или литературного
первенства, Ломоносов свидетельствовал незадолго до смерти, что он не только
был участником при учреждении Московского университета, но и первую причину
подал к основанию помянутого корпуса. Сохранившиеся документы неопровержимо
показывают правоту Ломоносова в этом пункте.
В своих воспоминаниях профессор
Харьковского
университета, писатель И. Ф. Тимковский 1772-1853 сообщал со слов
И. И. Шувалова,
что с ним он Ломоносов. Е. Л. составлял проект и устав Московского
университета. Ломоносов
тогда много упорствовал в своих мнениях и хотел удержать вполне образец
Лейденского с несовместными вольностями. Последнее утверждение подтверждается
словами Ломоносова из письма к И. И. Шувалову: . . . тех совет вашему
превосходительству небесполезен будет, которые сверх того университеты не
токмо видали, но и в них обучались, так что их
учреждения, узаконения, обряды
и обыкновения в уме их ясно и живо, как на
картине, представляются. Ломоносов,
размышляя над устройством будущего Московского университета по примеру
иностранных. . . что весьма справедливо, намеревался использовать некоторые
организационные особенности не только Лейденского, в котором он побывал во
время своих скитаний по Германии после ссоры с Ганкелем, но и Марбургского
университета, в котором он учился. И. Ф. Тимковский писал, что в беседах
Ломоносова и И. И. Шувалова обговаривались даже такие детали, как выбор
места под университетское здание: Судили и о том, у Красных ли ворот к концу
города поместить его, или на середине, как принято, у Воскресенских
ворот; содержать
ли гимназию при нем, или учредить отдельно.
В начале лета 1754
года, на
основе предварительных обсуждений и споров, Шувалов составил черновое доношении
в Сенат и направил его к Ломоносову на прочтение и редактирование. В конце
июня начале июля Ломоносов ответил ему знаменитым письмом, которое и легло в
основу проекта университетского устава, оглашенного Шуваловым в Сенате.
Прочитав
шуваловский набросок,
Ломоносов не был удовлетворен и с характерными оговорками предложил свой
вариант проекта: . . . желал бы я видеть план, вами сочиненный. Но ежели ради
краткости времени или ради других каких причин того не удостоюсь, то, уповая
на отеческую вашего превосходительства ко мне милость и великодушие, принимаю
смелость предложить мое мнение о учреждении Московского университета. . .
Основной принцип устройства
университета о чем и
раньше он говорил Шувалову сводится, по мысли Ломоносова, к тому, чтобы план
Университета служил во все будущие роды. Для этого, считает Ломоносов, при
составлении университетского штата нужно исходить из необходимого для
основательного обучения числа факультетов, кафедр и профессоров, а не из
реально имеющегося числа специалистов, способных сейчас преподавать науки на
должном уровне. Даже если окажется слишком много вакансий, свободные средства
можно будет употребить с пользой, лишь бы с самого начала поставить все дело
на широкую к твердую ногу: Того ради, несмотря на то, что у нас ныне нет
довольства людей ученых, положить в плане профессоров и жалованных студентов
довольное число. Сначала можно приняться теми, сколько найдутся. Со временем
комплот наберется. Остальную с порожних мест сумму полезнее употребить на
собрание университетской библиотеки, нежели, сделав ныне скудный и узкий план
по скудости ученых, после, как размножатся, оный снова переделывать и
просить о прибавке суммы.
Далее Ломоносов
переходит к
структуре и штату университета. Он предлагает учредить три факультета:
юридический, медицинский и философский. Хотя Ломоносов и считал, что опыт
иностранных университетов будет небесполезен для Московского, но не включил в
число факультетов богословский, имевшийся во всех западноевропейских