Лебедев Е.Н. Ломоносов

низкою моею породою попрекают, видя меня, как бельмо на глазе, хотя я своей чести достиг не слепым счастьем, но данным мне от Бога талантом, трудолюбием и терпением крайней бедности добровольно для учения. И хотя я от Александра Сергеевича мог бы но справедливости требовать удовольствия за такую публичную обиду, однако я уже оное имею чрез то, что при том постоянные люди сказали, чтобы я причел его молодости, и его приятель тогда ж говорил, что я напрасно обижен. А больше всего тем я оправдан, что он, попрекая недворянство, сам поступил не по-дворянски.

Иными словами: в отличие от всех вас, я стал дворянином своей чести достиг, избрав крайнюю бедность добровольно для учения многие ли из вас отказались бы от своего богатства ради высокой цели; я мог бы вызвать Строганова на дуэль, да уж больно он молод; вы, милостивый государь Иван Иванович, может быть, думаете, что ваш знакомец не стал бы драться со мною как с бывшим мужиком Так знайте, что и я сам уже не вижу нужды в дуэли с бывшим дворянином.

Пройдет семьдесят лет, и другой Александр Сергеевич напишет: Имена Минина и Ломоносова вдвоем, может быть, перевесят все наши старинные родословные. Но странно было бы их потомству не гордиться сими великими именами. Пушкин через головы двух поколений протягивает руку Ломоносову. И дело здесь даже не в том, что он его имя упоминает. Дело в том, что так же, как Ломоносов, он, доводя до логического конца этику своего сословия, выходит на всечеловеческий простор. Великий плебей Ломоносов учил выходцев из родовитого дворянства: не роняйте своего достоинства. Шестисотлетний дворянин Пушкин учил всех без исключения соотечественников и продолжает учить доселе: помните своих великих предков и гордитесь ими.

Насколько выше стоял Ломоносов своего вельможного окружения в нравственном отношении показывает известная история о том, как Шувалов не без намерения позабавить себя и знакомых решил устроить в своем доме комедию примирения Ломоносова и Сумарокова.

Прекрасно разобравшись в истинных мотивах, которыми руководствовался его покровитель, Ломоносов по возвращении домой написал ему свое знаменитое письмо, которое едва ли не наизусть знал Пушкин и цитировал и ссылался на него не однажды:

Милостивый государь Иван Иванович.

Никто в жизни меня больше не изобидел, как Ваше высокопревосходительство. Призвали Вы меня сегодня к себе, Я думал, может быть, какое-нибудь образование будет по моим справедливым прошениям. Вы меня отозвали и тем поманили. Вдруг слышу: помирись с Сумароковым то есть сделай смех и позор, свяжись с таким человеком, от коего все бегают; и Вы сами не ради. Свяжись с тем человеком, который ничего другого не говорит, как только всех бранит, себя хвалит и бедное свое рифмичество выше всего человеческого знания ставит. Тауберта и Миллера для того только бранит, что не печатают его сочинений, а не ради общей пользы. Я забываю все его озлобления и мстить не хочу никоим образом, и Бог мне не дал злобного сердца. Только дружиться и обходиться с ним никоим образом не могу, испытав через многие случаи, и знаю, каково в крапиву Не хотя Вас оскорбить отказом при многих кавалерах показал я Вам послушание- только Вас уверяю что в последний паз Ваше высокопревосходительство имея ныне случай служить отечеству вспомоществованием в науках, можете лутчие дела производить, нежели меня мирить с Сумароковым Зла ему не желаю Мстить за обила и не думаю И только у Господа прошу чтобы мне с ним незнаться Будь он человек знающий и искусный пускай делает пользу отечеству я по моему малому таланту также готов стараться. Ас таким человеком обхождения иметь не могу и не хочу, которой все

ТТТЮТЬГТТР то тт.ii i ТТООПТТТ КТПТчТ Т ТТ. II^л СЧЕС ТТТТТ 11 Стал -Т ТЕГTTTTTTTYif ГОР

мнение кое без всякая спасти ныне Вам поставляю Не токмо v стола знатных гЗодаога,