Я вижу вечна красоту.
Финал оды интересен
тем, что
в нем Ломоносов косвенно высказывает свое лояльное отношение к завещанию
императрицы в пользу Петра Федоровича. Ломоносов и в оде на прибытие великого
князя из Голштинии 1742, и в оде на день его бракосочетания с Екатериной 1745
всячески обыгрывал совпадение имен деда и внука. Вот и теперь, заканчивая
последнюю оду Елизавете, он создает аллегорический образ Всесильного
Мира, который
обращается к читателям с речью, где этот двойной подтекст имени Петр очень
важен:
Петрова Дщерь вам ввек
залогом. Я жив, и обладает Петр Пребуду
вечно вашим Богом И, как Елизавета, щедр.
Ломоносов своей поэтической
интуицией верно угадал, что с приходом Петра Федоровича к власти Семилетняя
война закончится. Но когда он заканчивал свою оду, он, естественно, не мог
себе представить, насколько безумным и оскорбительным для русских будет этот
мир. . .
2
25 декабря 1761 года в
четвертом часу пополудни Елизавета Петровна умерла. К власти пришел голштин-
готторпский
принц Карл-Петер-Ульрих под именем Петра III.
Это было умственно и
физически
неполноценное создание, рано лишившееся родителей, запуганное и ущемленное
грубым воспитателем, голштинским обер-камергером, в четырнадцать лет
привезенное
по прихоти венценосной тетки в Россию и объявленное наследником русского
престола. В новом отечестве сознательное и подсознательное ощущение
неполноценности прорвалось у него наружу, преобразившись в цинизм, жестокость,
неопрятность, которые сплошь да рядом переходили границы разумного.
Время свое он
проводил за
чтением авантюрно-эротических романов, игрою в солдатики, глумлением над
горничными и пажами, шутовскими издевками за обеденным столом над знатными
гостями, садистским истязанием собак и кошек, непристойными выходками в
церкви, строевыми занятиями с ротой солдат, выписанных из
Голштинии, подглядыванием
из укромных местечек за ночными бдениями тетки. Если к этому добавить раннее
пьянство, то в общих чертах картину отрочества, юности и зрелости нового
русского императора можно считать законченной.
Во всей этой
безумной и
безнравственной неразберихе поползновений было одно, которое можно назвать
верховной
страстью термин английского поэта-философа Александра Попа, страсть к
военному делу. Наставлявший великого князя в науках Ломоносовский коллега
академик Я.
Я. Штеттин писал,
что высшим эстетическим наслаждением для его подопечного было видеть развод
солдат во время парада. Юную свою жену Екатерину Алексеевну он по целым часам
заставлял стоять в карауле с мушкетом на плече у дверей своей комнаты.
Однако в силу
положения, которое
занимал Петр Федорович, эти психиатрические курьезы его поведения угрожали не
только здоровью и достоинству окружающих, но и благосостоянию и достоинству
страны, отданной ему в наследство. Он был язычески предан своему идолу, богу
войны прусскому королю Фридриху. Став членом императорской Конференции еще при
Елизавете, он находил возможность сообщать приближенным Фридриха важные
подробности затевавшихся в Семилетней войне операций, а когда в Петербург
приходили те или иные известия из действующей армии, хвастался по своему
слабоумию: Все это ложь: мои известия говорят совсем другое.
