основания. Для того
оставляю
всякому на волю собственное мнение, опасаясь, дабы Священного писания не
употребить во лжесвидетельство, к чему и светских писателей приводить не
намерен.
Патриотизм
Ломоносова не застит ему света искомой истины. Он остужает горячие головы тех
из соотечественников, для кого всякое лыко годится в строку, лишь бы доказать
древность и исключительность русского народа: О грамоте, данной от Александра
Великого славянскому народу, повествование хотя невероятно кажется и нам к
особливой похвале служить не может, однако здесь об ней тем упоминаю, которые
не знают, что, кроме наших новгородцев, и чехи оною похваляются. Точно так
же скептичен он и по отношению к преданию, согласно которому Рюрик происходил
от римского императора Августа Октавиана: . . . многие римляне переселились к
россам на варяжские береги. Из них, по великой вероятности, были сродники
кого-нибудь
римского кесаря, которые все общим именем Августы, сиречь величественные или
самодержцы, назывались. Таким образом, Рубрик мог быть кого-нибудь
Августа, сиречь
римского императора сродник. Вероятности
отрешись не могу; достоверности не
вижу:
Как видим, Ломоносов, закладывая
основы
отечественной историографии, самое серьезное внимание уделял критическому
анализу источников. Это был ответ русского ученого на упрек норманистов нашим
историкам в ненаучном подходе к летописям. Кроме того, это был еще один наряду
с бесспорными доказательствами древности славянских племен удар по исходным
позициям норманизма вообще. То же самое можно сказать и о рассуждениях
Ломоносова относительно происхождения слова Русь. Норманисты его считали
скандинавским. Ломоносов же считал, что это слово, с одной стороны, могло
быть южнорусского происхождения что впоследствии подтвердилось, с другой
стороны, было принесено варягами-россами, которые, в отличие от
варягов-скандинавов, жили в Пруссии. Такое двойственное решение подсказывала
летопись, из чтения которой можно вывести, что существовала как северная, так
и южная Русь. Вопрос о происхождении слова Русь и сейчас еще не получил
окончательного ответа. Советская историческая наука
Б. Д. Греков, М. А. Алпатов
и другие склонна следовать здесь за Ломоносовым. Но с одной существенной
оговоркой,
которая касается варягов-россов.
Опираясь на средневековые русские
источники и
свидетельства польских историков Мартина Кремера 1512-1589 и Матвея Претория
1635-1707,
Ломоносов пришел к выводу, что, кроме скандинавских варягов, были еще и
варяги-россы, которые с древними пруссами произошли от одного поколения и
поколение это было славянским, что, следовательно, Рюрик и его братья были
славянами, ибо новгородцы, утверждал он, пригласили княжить не скандинавских
варягов, а именно варягов-россов из южной Прибалтики. Таким
образом, противоречивость
летописца, отмеченная Байером и Миллером враждебные взаимоотношения русских с
варягами и мирное
их
призвание в Новгород, устранялась как бы сама собою потому и пригласили мирно,
что были с варягами-россами единоплеменниками . Сила Ломоносовской
убежденности в этом пункте была настолько велика что его как уже говорилось
принял даже Миллер Однако именно в этом пункте Ломоносов оказался не прав. Были
в Древней Российской истории и другие частные
неточности, которые, впрочем, не
затмевают огромного научного значения этого труда.
Ломоносов первый в русской
историографии описал
многовековую древнейшую историю славян, в основе своей не отмененную и по сей
день. Он показал также большую роль славянских племен в разрушении Римской
империи, следовательно, в переходе Европы от античности к средневековью: . .
. нет сомнения, что в войнах готских, вандальских и лонгобардских великое
сообщество и участие геройских дел приписывать должно славянам. Показывает
помянутый
Прокопай соединение их с лангобардами, гепедами и готами. . . От великого
множества славян, бывших с прочими северными народами в походах к Риму и
Царьграду,
произошло, что некоторые писатели готов, вандалов и лангобардов за славян
почитают. . . Здесь Ломоносов объективно вступал в противоборство со всей
позднейшей реакционной историографией XIX-XX веков, возлагавшей лавры
победителей
