которой мы теперь
переходим. Коротко
сказать, суть заключалась в следующем. Науки взыскующ Истины, которая не
может принадлежать одному человеку или группе людей, и потому они общеполезны
сами по себе то есть устремлены к той же цели, к какой в принципе должно быть
устремлено и государство. Вот почему они не нуждаются во внешней
опеке, которая
может быть и некомпетентной, а чаще всего именно такой и
бывает. Да, ученые это
государственные люди. Но не в смысле их подчинения невеждам: тот не
ученый, кто
подчиняется невежеству. Настоящий ученый гораздо более государственный
человек, чем любой из чиновников, поставленных над ним, и они ему не
указ. Поэтому
Ломоносов как организатор науки в равной мере нетерпим и по отношению к
внешнему давлению на науку, и по отношению к негативным тенденциям внутри
самой науки прежде всего это моральная и профессиональная
безответственность, ибо
и то и другое мешает науке в полной мере выполнять ее высокую государственную и
одновременно гуманистическую миссию. В этом и заключен главный смысл и пафос
предложений Ломоносова, направленных на реорганизацию Петербургской Академии
наук.
Он исходит из того, что сообщества
ученых являются
наиболее действенной, прошедшей долговременную проверку формой высвобождения
огромного преобразующего культурного потенциала, заключенного в науке и
благодетельного для человечества: Сколько услуг наукам оказали академии своими
усердными трудами и учеными работами, насколько усилился и расширился свет
истины со времени основания этих благотворных учреждений. При этом он
специально подчеркивает, что действия ученых в идеальном пределе направлены не
токмо к приумножению пользы и славы целого государства, но и к приращению
благополучия всего человеческого рода. Свои меры по улучшению организации
отечественной науки он предлагает, опираясь на почти трехсотлетний опыт
западноевропейских академий и три десятилетия Петербургской.
Первой
серьезной попыткой Ломоносова вмешаться в порочное развитие академических дел
следует назвать составление в 1755 году Всенижайшего мнения о исправлении Санкт-
Петербургской
им. Академии наук. Правда, этот документ не получил хода и остался в бумагах
Ломоносова. Тем не менее наблюдения и рекомендации, изложенные в нем, в
дальнейшем
были развиты и не однажды доводились до сведения президента.
В числе
главных недостатков работы Академии Ломоносов называет здесь прежде всего
фактический развал гимназии, то есть почти полное пресечение подготовки
научной смены. Далее он указывает на недостаток настоящих ученых среди
академиков, что не могло не отражаться на качестве научной продукции всего
социетета:
академические собрания неполны и беспорядочны, некоторые важнейшие кафедры не
укомплектованы профессорами нет высшего
математика, географа, физика, ботаника,
механика. Свою роль в создании такого положения, несомненно, должен был
сыграть тот отмечаемый Ломоносовым факт, что Академическая канцелярия
постоянно задерживает выплату жалованья как домашним, так и иностранным членам
Академии. Кроме того, академическое книгопечатание и книготорговля поставлены
из рук вон плохо в том смысле, что ориентированы на издание и продажу
книг, ходовых
в придворном кругу, а не специальной литературы, столь необходимой для
продвижения науки, и учебников, без которых страдают гимназия и
университет. Библиотека
Академии и Кунсткамера, пишет Ломоносов по-прежнему плохо размещены и пожар
1747 года видно ничему не научил Канцелярию и Комиссариат, Большие претензии у
Ломоносова и к Грыдоровальной палате, которая стала чем-то вроде государства в
государстве и хотя и дает большую прибыль Академии, всю эту прибыль фактически
сама и потребляет на расширение неакадемических заказов, в то время как
университет и гимназия годами остаются без денег
Главный вывод, к которому приходит
Ломоносов на
основе изложенного, следующий: Канцелярия вовсе излишне. В других
государствах отнюдь их нет при таковых корпусах. Действительно, во всех
внутриакадемических
бедствиях и перекосах, перечисленных выше,
