распаду Академии при
нем
соответствовала ее внешняя разобщенность академические департаменты состоят в
разделении, да и живут служители в разных местах. Неудивительно, что при
биржевике
для умножения книг российских недостает станов, переводчиков, а больше всего,
что нет Российского собрания, чтобы исправлять грубые погрешности. . . худые
употребления в языке. Неудивительно, что так плохи университет и гимназия.
В
отличие от Всенижайшего мнения этот Ломоносовский документ дошел по назначению.
Ознакомившись с ним, К. Г. Разумовский поручил Ломоносову как члену
Канцелярии в особливое смотрение Академическое и Историческое
собрания, Географический
департамент, а также университет и гимназию последние, как мы помним, позже
перешли в его единственное смотрение. Борьба за переустройство Академии отныне
продолжается на самом высоком академическом уровне. Но возвышение Ломоносова
отнюдь не означало, что бороться ему стало легче.
Он вполне отдавал себе отчет в
этом. В предисловии к
новой записке о необходимости преобразования Академии наук 1758-1759 есть такие
проникновенные строки: Сим предприятием побуждаю на себя без сомнения некоторых
негодования, которых ко мне доброжелательство прежнее чувствительно, однако
совесть и должность оного несравненно сильнее. Чем могу я перед правосудием
извиниться Оно уже заблаговременно мне предвещает и в сердце
говорит, что, имея
во многих науках знание, ведая других академий поведение, видя великий упадок
и бедное состояние здешней Академии, многие недостатки и неисправности в
Регламенте и бесполезную трату толикой казны е. в. , не представлял по своей
должности. Что ответствовать Разве то, что я боялся руки сильных Но я живота
своего не жалеть в случае клятвою пред Богом обещался.
Итак, ежели
сим истинной своей ревности не удовольствую и, может быть, себя опасности
подвергну, однако присяжную должность исполню.
В этой
записке Ломоносов по-прежнему корень всех академических бед видит в возвышении
Канцелярии, а также в развале университета и гимназии и в том и в другом
случае конкретные виновники И. Д. Шумахер и Г. Н. Теплов: Главные причины
худого академического состояния две: первая искание и получение правления
Академическим корпусом от людей мало ученых, вторая недоброхотство к учащимся
россиянам в наставлении, содержании и в произведении.
Наряду с утверждением за Канцелярией
правления
Академическим корпусом, в числе других важных недостатков академического штата
1747 года Ломоносов указывает на несовершенство принципов комплектования
Академии научными кадрами, точнее на их полное отсутствие, и приводит ряд
выразительных примеров в пользу своего мнения. Автор Регламента и штата 1747
года Г. Н. Теплов, скажем, указал ректором университета быть академическому
историографу, но не потому, что хотел придать образованию студентов
историческое направление: Ректором Университета положен историограф, то есть
Миллер, затем что он тогда был старший профессор, и сочинитель был об нем
великого мнения. И если б Миллер был юрист или стихотворец, то конечно, и в
стает
ректором был бы назначен юрист или стихотворец. Или вот такой пример:
Историографу
придан переводчик китайского и манжурского языков, то есть Ларион
Россохин. Однако
если бы Россохин вместо китайского и манжурского языков знал например
персидский и татарский то бы конечно в стает положен был при историографе
переводчик персидского и татарского языка.
Между
тем восточные языки, вообще связи с Востоком требуют к себе гораздо более
серьезного
и ответственного отношения, в особенности в России: В европейских государствах,
которые ради отдаления от Азии меньшее сообщение с ориентальными народами
имеют, нежели Россия по соседству, всегда бывают при университетах профессора
ориентальных языков. В академическом стает о том не упоминается, затем что
тогда профессора ориентальных языков не было, хотя по соседству не токмо
профессору, но и целой Ориентальной академии быть бы полезно. Как мы
помним, в
черновых материалах к
