быть, и ныне
некоторые, препровождая
неповинную и безмятежную жизнь, услаждаются.
Но хотя они толь
приятны, вожделенны, полезны и
святы, однако могут приведены быть в несравненно высшее достоинство, чего
должно искать в подробном познании свойств и причин самих вещей, от которых
сии блаженства и преимущества происходят. Кто, разобрав часы, усмотрел
изрядные и приятные фигуры частей, пристойное их расположение, взаимный союз
и самую причину движения, не больше ли веселится их красотою, не надежнее ли
чает в них постоянного движения, не безопаснее ли полагается на их показание
времени, не вящше ли удивляется хитрому художеству и хвалит самого
мастера, нежели
тот, кто смотрит только на внешний вид сея машины, внутреннего строения не
зная? Равным образом, кто знает свойства и смешение малейших
частей, составляющих
чувствительные тела, исследовал расположение органов и движения
законы, натуру
видит, как некоторую художницу, упражняющуюся перед ним без закрытия в своем
искусстве, видит, как она почти умерщвленные от зимнего хладу древа весною
паки оживляет, как обогащает лето, жатвою и плодами и готовит семена к
будущему времени, как день и ночь, зной и стужу умаляет и умножает, движет и
удерживает ветры, дождь ниспускает, зажигает молнии и громом смертных
устрашает, управляет течение вод и прочие удивительные действия
производит; коль
вящшее увеселение имеет он перед тем, кто только на внешний вид вещей смотрит
и вместо, самих почти одну тень оных видит. Кто таковые мысленные рассуждения
о натуральных вещах в гражданских или домостроительских предприятиях в
действие производит, того надежда об окончеваемых его делах тем тверже есть и
увеселительнее, тем безопаснее и полнее есть его удовольствие по окончании
оных, тем яснее видит он сокровенные силы рачительный натуры в произведении
самих оных вещей. Но кто притом представляет еще всесильного строителя и
начальника натуры, взирает просвещенным и проницающим оком в сокровенные
внутренности
многообраз
