столь несправедливых приемов. Если
продолжать обращаться таким образом с теми, кто стремится приносить пользу
республике наук, то они могут впасть в полное уныние, и успехи наук потерпят
значительный урон. Это было бы прежде всего полным крушением свободы философии.
Для подобных
рецензентов
следует наметить надлежащие грани, в пределах которых им подобает держаться и
ни в коем случае не переходить их. Вот правила, которыми, думается, мы
должны закончить это рассуждение. Лейпцигского журналиста и всех подобных ему
просим хорошо запомнить их.
1.
Всякий,
кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых
сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы. Ведь он затевает трудную
и очень сложную работу, при которой приходится докладывать не об обыкновенных
вещах и не просто об общих местах, но схватывать то новое и существенное, что
заключается в произведениях, создаваемых часто величайшими
людьми. Высказывать
при этом неточные и безвкусные суждения значит сделать себя предметом презрения
и насмешки; это значит уподобиться карлику, который хотел бы поднять горы.
2.
Чтобы
быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать
из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость и не требовать, чтобы
авторы, о которых мы беремся судить, рабски подчинялись мыслям, которые
властвуют над нами, а в противном случае не смотреть на них как на настоящих
врагов, с которыми мы призваны вести открытую войну.
3.
Сочинения,
о которых дается отчет, должны быть разделены на две группы. Первая
включает в себя сочинения одного автора, который написал их в качестве
частного лица; вторая—те, которые публикуются целыми учеными обществами с
общего согласия и после тщательного рассмотрения. И те и другие, разумеется,
заслуживают со стороны рецензентов всякой осмотрительности и внимательности.
Нет сочинений, по отношению к которым не следо
