наказать тех, кто еще остался
в нашем списке, но скрылся. Мы готовы разойтись по домам, если только нам
даруют полное прощение и не поступят с нами, за все происшедшее, как с
мятежниками".
Все их требования
были
исполнены; но когда их стали просить пощадить Ивана Кирилловича Нарышкина и
лекаря, они сразу заткнули себе уши и только повторяли: „Мы знаем, что Иван
Кириллович спрятан у вас, выдайте его добром, не то мы будем его разыскивать,
пока не найдем, и тогда будет хуже; довольно того, что мы помиловали
старого Нарышкина и трех его младших сыновей, а Ивана Кирилловича мы
непременно убьем собственными руками". Их попросили немного
подождать. Младшая
вдовствующая царица и царевна Софья еще раз вышли и просили за
Нарышкина. Вызвали
даже митрополита с иконой богородицы, чтобы попытаться умилостивить этих
злодеев, но все было напрасно.
Наконец старшая вдовствующая
царица, приказав причастить
и соборовать своего брата Ивана, вышла вместе с ним; он держался позади нее и
за иконой, которую нес митрополит. Обе царицы, которым царевна Софья
притворно
подражала, 13 стали на колени и молили стрельцов оставить жизнь
Ивану Нарышкину; но эти унизительные попытки ни к чему не привели. Один из
злодеев, потеряв всякое уважение к царицам, поднялся на крыльцо и, схватив
Ивана Нарышкина за волосы, силою вырвал его из рук царицы и стащил вниз. Затем
Нарышкина вместе с доктором Даниилом повели в место, расположенное на окраине
Кремля, 14 чтобы подвергнуть обоих пытке, — суровая мера, не
применявшаяся еще ни к кому из тех, кого прежде убили. Это было утонченной
жестокостью с их стороны, чтобы сделать смерть более мучительной. Ивана
Нарышкина пытали первого, и хотя его страшно истязали, он не отвечал ни
слова. После этого несколько стрельцов стащили его на большую площадь перед
Кремлем, где его изрубили на