В древние емена, когда
славенский народ не знал употребления письменно изображать свои мысли, которые
тогда были тесно ограничены для неведения многих вещей и действий, ученым
народам известных, тогда и язык его не мог изобиловать таким множеством
речений и выражений разума, как ныне читаем. Сие богатство больше всего
приобретено купно с греческим христианским законом, когда церковные книги
переведены с греческого языка на славенский1 для славословия
божия. Отменная
красота, изобилие, важность и сила эллинского слова коль высоко почитается, о
том довольно свидетельствуют словесных наук любители. На нем, кроме древних
Гомеров, Пиндаров, Демосфенов и других в эллинском языке
героев, витийствовали
великие хри-стианския церкви учители и творцы, возвышая древнее красноречие
высокими богословскими догматами и парением усердного пения к богу. Ясно сие
видеть можно вникнувшим в книги церковные на славенском языке, 2
коль много мы от переводу ветхого и нового завета, поучений
отеческих, духовных
песней Дамаскиновых и других творцов канонов видим в славенском языке
греческого изобилия и оттуду умножаем довольство российского слова, которое и
собственным своим достатком велико и к приятию греческих красот посредством
славенского сродно. Правда, что многие места оных переводов недовольно
вразумительны, 3 однако польза^ наша весьма велика. Присем, хотя
нельзя прекословить, что сначала переводившие с греческого языка книги на
славенский не могли миновать и довольно остеречься, чтобы не принять в
перевод свойств греческих, славенскому языку
