и тоже по-
русски. Ломоносов
взял с собой для этого на дом русский текст диссертации, но через месяц с
небольшим
— 18 апреля — вернул рукопись с просьбой освободить его от обязанности писать
ответ: „Я узнал от славнейшего Тредиаковского, — писал по-латыни Ломоносов, —
что он намерен упорствовать в указанном разногласии и представить Конференции
другие такого же рода диссертации. Я не хотел бы вмешиваться во все это, так
как занят собственными делами, прямо относящимися к моей
должности". Однако,
ввиду настояний Тредиаковского, изложенных тоже по-латыни в
длинном, чрезвычайно
взволнованном заявлении, Ломоносов десять дней спустя — 28 апреля 1746 г. —
согласился все же „поступить так, как требует
Тредиаковский", т. е. написать
возражения (Протоколы Конференции, т. II, стр. 110, 113, 121, 122, 124,
125, 127, 136 и 138).
Это обещание было
выполнено
Ломоносовым не до конца: возражения он написал, но в Конференцию их не
представил, в чем и не было, впрочем, практической надобности, так как спор
был на деле уже разрешен к этому времени И. Д. Шумахером, который еще 10
марта 1746 г. предложил печатать Школьные разговоры по-старому, т. е. по
орфографическим правилам 1733 г. , с чем согласилась и Конференция (Протоколы
Конференции, т. II, стр. 124).
Судя по
всем этим обстоятельствам, Примечания Ломоносова были написаны им либо в
промежуток времени между 14 марта и 18 апреля 1746 г. , когда русский текст
диссертации Тредиаковского находился у него на руках, либо, вернее, в мае
того же года, после того как Ломоносов дал официальное обязательство
представить письменные возражения йа эту диссертацию.
Суть взгляда, высказанного
Ломоносовым в Примечаниях, заклю-
чается в том, что поднятый Тредиаковский вопрос о родовых
оконча-
ниях имен прилагательных не может быть разрешен на основании тех
или иных теоретических доводов: „как во всей грамматике, — говорит
Ломоносов, —так и в сем случае одному употреблению повиноваться
должно". А так как правила 1733 г. уже успели войти в употребление,
то Ломоносов не возражал против применения их и в дальнейшем, хотя
и находил, что „довольного основания" эти правила не имеют, ибо
формы рода во множественном числе у прилагательных отсутствуют:
„оные кончатся на е или на я во всех родах без разбору, но
больше
на е, нежели на я, а на и
никогда"*
Х
Эта последняя точка зрения, которую
разделял и другой
современный Ломоносову русский грамматист В. Е. Адодуров (см. Anfangs-Gründe
der
Rußischen Sprache, прилож. к Немецко-латинскому лексикону, СПб. , 1731,
стр. 29—30), последовательно проведена в парадигмах § 161 Грамматики
Ломоносова и прямым образом высказана в § 116: „Е и я