М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 7 ТРУДЫ ПО ФИЛОЛОГИИ

В самостоятельные главы разрослись некоторые положения, которым в рукописном варианте был посвящен всего один параграф (например, § 112) или даже часть параграфа (например, § 113). В итоге печатный текст оказался примерно в четыре с половиной раза пространнее руко­писного. Многие параграфы нового текста сходны по содержанию с пара­графами старого (в примечаниях к последнему отмечены эти соответ­ствия), но именно только сходны: дословного совпадения нет нигде. Весь вообще текст второго варианта, являясь плодом коренной и кро­потливой переработки первого, написан Ломоносовым заново.

В новом варианте Риторики ярче, чем в старом, сказалась забота Ломоносова о „довольстве пристойных и избранных речений к изобра­жению своих мыслей", т. е. стремление упорядочить в лексическом отношении русский литературный язык, привести в ясность и собрать в одно стройное целое все его живые силы. Уже здесь, в Риторике, определились те основные воззрения Ломоносова на этот предмет, от которых он не отступил и впоследствии. Он предлагал, с одной сто­роны, обогащать словарный состав русского литературного языка заим­ствованиями из древних церковных книг, которые, нося следы влияния античной культуры, были ценнее в смысле „изобилия речений", чем литературные памятники XVI—XVII вв. С другой же стороны, Ломоно­сов предостерегал от слепого подражания древним образцам, отмечая, что^ „чистоте штиля" они научить не могут. Чистота стиля должна дости­гаться, по мнению Ломоносова, другими двумя средствами, а именно: основательным изучением грамматики русского языка и общением с людьми, „которые красоту языка знают и наблюдают", иными словами, изучением живой разговорной речи образованного русского общества (§§ 147 и 165).

Эти положения, высказанные Ломоносовым в Риторике со всей при­сущей ему отчетливостью, простотой и решительностью, определили собою программу всей его дальнейшей филологической деятельности. На протяжении следующих десяти лет программа была осуществлена: Ломоносов написал Грамматику и в своем Предисловии о пользе книг церковных блестящим образом разрешил проблему сочетания живых элементов церковно-славянского языка с элементами современной Ломо­носову русской письменной и разговорной речи.

В посвящении ко второму варианту Риторики, написанном тоже заново, Ломоносов с замечательной для его времени убедительностью говорит о могучих силах русского языка и о великом будущем русской литературы, находившейся тогда, по ломоносовскому же определению, „еще во младенчестве своего возраста": „Язык, которым Российская держава великой части света повелевает, — пишет Ломоносов, — по ея могуществу имеет природное изобилие, красоту и силу, чем ни единому