и
кастовых жаргонов, а более
всего из живой, общенародной, разговорной речи города и деревни. Запас
накопленных таким образом фактов поражает и своим обилием и своим умелым
подбором. Таков, пользуясь достопамятными словами И. П. Павлова, тот
„воздух" Ломоносова-языковеда, на который уверенно опирались при полете
могучие крылья ученого.
Но в публикуемых текстах
представлены не только
наблюдения Ломоносова, а отчасти и его опыты. Мы видим
здесь, например, воочию,
как творилась русская научная терминология, как экспериментировал Ломоносов,
подбирая русские эквиваленты латинских научных, в частности ботанических
терминов (Материалы, стр. 60220 и 709 801). На стр. 60321
мы
находим и другой эксперимент, но совсем иного рода — орфоэпический, а
попутно и орфографический: прежде чем сформулировать § 98 своей Грамматики, где
сказано, что „и, когда
перед собою имеет ъ, произносится,
как ьг", Ломоносов испытывает на слух и на глаз различные написания
слова отъискатпъ,
которое
введено в этот параграф в качестве примера; он пишет:
отпъискатпъ, отпискотпь, отпыскатпъ»
Для лабораторной
методики грамматических
изысканий Ломоносова особенно типичен тот планомерный переход от одного
рабочего процесса к другому, который местами столь отчетливо отражен
публикуемыми текстами и о котором уже говорено выше. Так, с терпеливой, даже
педантической осмотрительностью искушенного естествоиспытателя, привыкшего „за
минуты синтеза платить годами анализа", подходит Ломоносов к
абстрагированию от конкретного и частного, к отыокакию законов, управляющих
фактами, и в конечном итоге к нахождению предельно сжатых и предельно
отчетливых словесных формул, выражающих те слагавшиеся веками
правила, которыми
определяется грамматический строй русского языка. Достойно внимания, что
точно таким же образом обрабатывал Ломоносов и свои физико-химические черновые
записи, где мы встречаем так же размеченные и так же пронумерованные заметки
и такие же цифровые строки, скомбинированные в таких же целях из порядковых
номеров (см. , например, т. I настоящего
издания, стр. 160, 162, 164, 260
и 262).
В примечаниях к
Грамматике
рассказано в общих чертах, как создавался исподволь ее план (см. выше, стр.
846—847). В печатаемых черновых записях Ломоносова содержится обширный и
поучительный материал по этому вопросу. Попутно он проливает свет и на историю
таких разделов Российской грамматики, которые вошли в нее, так сказать, сверх
плана. Мы видим, например, что, разрабатывая схему Грамматики, Ломоносов
лишь очень поздно надумал ввести в нее главы „о сочинении частей
слова". Мысль
об отдельном „наставлении" по этому предмету возникла, очевидно, уже в
процессе писания Грамматики.