15
20
25
30
35
40
45
Где
зависть, в жале яд носящая
змеином,
И злобы
мерсския свирепый
Крокодил,
И вепрь
неистовства неодолимых
сил,
С языком
лисиим пронырливое
льщенье,
Зев волчия
алчбы, Тигр ярый —
похищенье
И львины
челюсти рыкающей войны
В одном
чудовище на дерзость
рождены.
Взирая на
сего Елисавет Дракона,
4
Лежащаго
кругом отеческаго
Трона,
Рекла:
«Что сей мне враг
препятствует восход,
Котораго
давно желает мой
народ?
Не мой ли
сей венец? Не я ли
дщерь Петрова?
И Россы
моего все требуют
покрова.
Ни что не
может мне путь к
славе пересечь».
Сию
Геройскую окончевая речь,
Сиянием в
округ небесным
просветилась
И выше
смертныя величеством
явилась.
Минервы
чудный в ней
изображался вид;
Петров дух
был Ей шлем, любовь
Россиан — щит. 6
Без грому
молния, из ясности
блистая,
В
Драконовы главы и в сердце
ударяя,
Смутила
горду кровь, пронзила
грозный взор.
Сражен, прогнан, убег
Рифейских дале гор.
Угасла
молния, одни лучи сияли,
Вселенныя
концы руками восплескали.
Тогда, красуясь, Росс главу
свою вознес,
Петрополь
мнил себя превыше
быть небес.
Мы
ныне, празднуя той час
благословенный,
Огнями
кажем огнь, во всех
сердцах вожженный.
О естьлиб с
внутренним огнь
внешний равен был,
Он выше бы
восшел в ночь блещущих
светил.
Монархиня, Тобой любовь есть в
нас рожденна:
Какаяж в свете
вещь с ней может
быть сравненна?