М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

в произведениях 40—50-х годов такие рифмы встречаются у него только в исключительно редких случаях (искренним — выспренным, прозябшу — взявшу). Да и качество их, как видим, не таково, чтобы можно было при­писать ему рифму «кит — винт». А между тем содержание внесенной в Ка­занский сборник контр-эпиграммы свидетельствует о том, что она была написана несомненно тем самым лицом, кому адресовал свою эпиграмму Ло­моносов. Отсюда ясно, что метил он в этом случае не в Тредиаковского, а в одного из неизвестных нам и притом малозначительных участников сумароковско-елагинской литературной группы, принявшего участие в кам­пании, поднятой против Ломоносова в 1753 г.

204

Печатается по собственноручному подлиннику (ААН, ф. 20, оп. 3, № 55, л. 28—28 об. ).

Впервые напечатано (по Каз. ) — «Библиографические записки», 1859, № 15, стлб. 455—456.

Датируется предположительно промежутком времени с 4 по 11 ноября 1753 г. по тем же основаниям, как и предыдущее стихотворение.

См. примечания к стихотворению 203.

Публикуемое стихотворение написано Ломоносовым на том же листке, что и предыдущее. Оно адресовано И. П. Елагину и является ответом на его «Сатиру на петиметра и кокеток».

Трудно согласиться с мнением П. Н. Беркова, что Ломоносов берет в данном случае под защиту «петиметерство», которое для него как для «клиента» Шуваловых и Воронцовых не было будто бы социальным поро­ком (Берков, стр. 125). Унизительный термин «клиент», говорящий не только о материальной, но и о моральной зависимости, не приложим к Ломоносову. Ломоносов умел, говоря словами Пушкина, «за себя по­стоять и не дорожил ни покровительством своих меценатов, ни своим благосостоянием, когда дело шло о его чести или о торжестве его любимых идей» (Пушкин, Пэлное собрание сочинений, т. XI. Изд. АН СССР, 1949, стр. 254). Защите петиметров, т. е. пустых жеманных щеголей, Ломоносов не уделяет в публикуемых стихах ни одного слова, ни одного намека. Оно и естественно: вопрос о петиметрах, сколько бы ни было их тогда в высшем придворно-великосветском кругу, был слишком узким, кастовым вопросом, чтобы стать темой для Ломоносова, поглощенного разрешением широчайших задач всенародного просвещения. Перед Ломоносовым были литературные враги, представители дворянской культуры, которые, как уже говорилось (стр. 1018), пытались переключить поэзию с больших общественных тем на малые. В одного из участников этой литературной группы, в Елагина, Ло­моносов и направляет свои сатирические стрелы. Защищает же он отнюдь