М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

или медическое, или механическое искусство», однако же весьма запаль­чиво осуждал с церковной кафедры «мудрость века сего, т. е. излишную и не подобающую в вещах божественных куриозность» (Собрание разных поучительных слов, при высочайшем дворе ее священнейшего величества им­ператрицы и самодержицы всероссийския сказываемых придворным ея величества проповедником иеромонахом Гедеоном, т. II. СПб. , 1756, стр. 9). Это было прямое возражение Ломоносову, который в оде 1750 г. (стихо­творение 176) требовал от наук максимальной, ни перед чем не останавли­вающейся «курьезности»:

О вы, щастливыя науки!

Прилежны простирайте руки

И взор до самых дальних мест.

Пройдите землю, и пучину,

И степи, и глубокий лес,

И нутр Рифейский, и вершину,

И саму высоту небес.

Везде исследуйте всечасно,

Что есть велико и прекрасно,

Чего еще не видел свет.

В проповеди этого самого Гедеона, произнесенной 29 июля 1755 г. в присутствии императрицы, есть такая фраза: «Понеже бо многие безрас­судные Адамовы детки, как почувствуют к себе фортунину (еже ль можно так говорить) щедрость, как увидят себя рангами, достоинством и богат­ством от других несколько отменных, а наипаче как познают, что они ра­зумом, или силою, или инными какими естественными дарами многих пре­восходят, то уже кажется им, будто и не от земли составлену они плоть свою имеют и нет над ними никого такого, которому бы за свои дела от-вещать были должны, ниже может еще противостать им» (там же, стр. 244). Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы уловить в этой коварной характеристике «безрассудных Адамовых деток» попытку изобра­зить Ломоносова. Уловил это, конечно, и сам Ломоносов, если только прочитал эту проповедь, когда в 1756 г. она вышла в свет.

Таковы были взаимоотношения двух боровшихся сторон к тому вре­мени, когда по рукам столичных жителей стали ходить списки «Гимна бо­роде». Мы не знаем, какой именно эпизод послужил непосредственным по­водом к его сочинению. Ясно лишь, что прямое столкновение вождя рус­ского просвещения с представителями ополчившегося против науки об­скурантизма было подготовлено всем ходом предшествовавших событий и ускорено происшедшей в 1756 г. активизацией духовной цензуры. Не исключена возможность, что последней каплей, переполнившей чашу терпе­ния Ломоносова, было либо запрещение перевода Поповского, либо появле­ние в печати цитированных выше проповедей Гедеона.