перадрице 6 марта 1757 г. (см.
примечания к стихотворению 227). Что касается пародии, то «слог этого
стихотворения, — говорит В. Н. Перетц, — легкий и живой, даже слишком
развязный для Тредиаковского, особенно в последних строфах (8—11), так же
мало похож на стиль Тредиаковского, как и стиль „Гимна бороде"». Эти
утверждения В. Н. Перетца не вызвали и не вызывают никаких возражений. Более
спорны другие его высказывания: опираясь на показания рукописного сборника
А. М.
Княжевича (Кн. ) и на запись. митрополита Евгения Болховитинова
(Н. И. Петров.
Описание рукописных собраний, находящихся в Киеве, вып. III.
М. , 1901, стр. 163), а
также на то, что в найденном среди бумаг Болховитинова списка анонимных писем
«резко сохранились черты малорусского акцента, пробивающегося в своеобразной
орфографии писца»,
В. Н. Перетц предполагает, что под вымышленным именем Христофора Зубницкого
скрывался первоприсутствующий член Синода, петербургский
архиепископ, украинец
Сильвестр Кулябка. Относительно же пародии В. Н. Перетц —уже без всякой
аргументации
— заявляет, что Ломоносов признавал автором ее Тредиаковского, сам же
В. Н. Перетц
думает почему-то, что она сочинена «каким-нибудь бойким секретарем Сильвестра»
(Ломоносовский сборник. СПб. , 1911, стр. 85—103).
Итак, нерешенными остаются три
вопроса: 1) кто сочинил анонимные письма и пародию на «Гимн бороде», 2)
признавал ли Ломоносов автором их Тредиаковского и 3) чем вызвано публикуемое
стихотворение или, иначе говоря, какое участие принимал Тредиаковский в
событиях, связанных с появлением «Гимна бороде».
Первый вопрос
наименее важен
(ср. Берков, стр. 225) и при теперешнем состоянии наших сведений еще не
может быть решен окончательно. П. Н. Берков внес две очень существенных
поправки в суждения В. Н. Перетца по этому предмету, отметив
совершенно справедливо, что ничем не обоснованная гипотеза о «бойком
секретаре» Сильвестра Кулябки «нисколько не убедительна» и что как анонимные
письма, так и приложенная к ним стихотворная пародия «со стороны
идеологической и стилистической могут быть признаны произведениями одного и
того же лица» (Берков, стр. 219 и 224). С этим нельзя не согласиться. Не
следует забывать, кроме того, что Пушкин, знакомый с письменной и устной
литературной традицией XVIII в. , не хуже, должно быть, чем умерший в один
год с ним митрополит Евгений Болхозитинов, называл весьма уверенно участником
«стихотворной перепалки» с Ломоносовым не Сильвестра Кулябку, а другого члена
Синода, подписавшего, как и Сильвестр, пресловутый доклад о «Гимне бороде»,
а именно рязанского епископа Дмитрия Сеченова (Пушкин, Полное собрание
сочинений, т. XI, Изд. АН СССР, 1949, стр. 253). Историко-сти-
листический
анализ, столь успешно произведенный В. Н. Перетцом, может оказаться полезен
и здесь, а сохранившиеся в довольно большом количестве