lomonosov-ps08

 

М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

 
 
 
 
 
 
 
  Предыдущая все страницы
Следующая    
М.В.ЛОМОНОСОВ
ТОМ 8
ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ
стр. 1130


(А. П. Сумароков, Полное собрание всех сочинений в стихах и прозе, ч. IX, стр. 148, эпитафия 17), молодой Г. Р. Державин поспешил высту­пить «в защищение» Ломоносова с ответной эпиграммой (Сочинения Дер­жавина с объяснительными примечаниями Я. Грота, т. III, СПб. , 1866, стр. 247—248). Другой младший современник Ломоносова М. Н. Муравьев перевел его поэму на латинский язык («Вестник Европы», 1807, № 19, стр. 192). Перевел ее, кроме того, — вероятно, тоже на латинский язык, — и академический переводчик и лексикограф К. А. Кондратович (ААН, ф. 3, оп. 8, № 78). Некоторая часть поэмы появилась в конце XVIII в. и во французском прозаическом переводе (М. le Clerc. Histoire physique, morale, civile et polilique de la Russie moderne, t. I. Paris [M. Ле-Клерк. История физическая, нравственная, гражданская и политическая новой России, т. I. Париж], 1783, т. I, стр. 130—140).

Однако в конце XVIII в. стали появляться и отрицательные отзывы о поэме. А. Н. Радищев утверждал, например, что Ломоносов «томился в эпопеи» (А. Н. Радищев, Полное собрание сочинений, т. I, М. —Л. , 1938, стр. 391). К его мнению присоединился и Н. М. Карамзин, которому представлялось, что «для эпической поэзии нашего века не имел он [Ломо­носов], кажется, достаточной силы воображения, того богатства идей, того всеобъемлющего взора, искусства и вкуса, которые нужны для представ­ления картины нравственного мира и возвышенных, иройских страстей» (Сочинения Карамзина, Полное собрание сочинений русских авторов, т. І, изд. Смирдина, 1848, стр. 591).

Голоса критиков начала XIX в. разделились: в то время как А. Ф. Мерзляков восхищался рассказом Петра I о стрелецком бунте («Амфион», 1815, февраль, стр. 51—52), В. М. Перевощиков находил в поэме «многие отступления, рассуждения, обращения к императрице Ели-савете, неприличные эпической поэме» («Вестник Европы», 1822, № 18, стр. 107).

Наиболее суров оказался приговор Белинского: он называл поэму «дикой, напыщенной» и видел в ней заведомо невыполнимый «tour de Force [атлетический фокус] воображения, поднятого на дыбы» (В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. VII, М. , 1955, стр. 110). Как ни ясно было, что эти не в меру резкие слова метили не столько в Ломоносова, сколько в тех современных Белинскому литературных реакционеров, которые, при­крываясь авторитетом Ломоносова, боролись с новыми течениями в русской поэзии, — тем не менее последующие историки литературы предпочли не вступать в спор с Белинским и воздерживались от оценки ломоносовской поэмы, характеризуя ее только как незавершенный опыт пересадки на рус­скую почву одного из классических жанров. Такую позицию занял, в частности, М. И. Сухомлинов (Акад. изд. т. стр. 278—279 втор, паг. ).

  Предыдущая Начало Следующая    
 
 
Новости
 
все страницы карта библиотеки
© 2003-2011 Историко-Мемориальный музей Ломоносова. Неофициальный сайт.

Яндекс.Метрика