М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 8 ПОЭЗИЯ, ОРАТОРСКАЯ ПРОЗА, НАДПИСИ

нами несомненно одно из наиболее ответственных политических выступлений Ломоносова.

Ода предлагала новому правительству целую программу внешней и внутренней политики. Если Ломоносов, как мы . видели, так торопился ее сформулировать и так заботился о том, чтобы огласить ее как можно шире, то потребовала этого политическая обстановка: первый шаг молодого импе­ратора оказался таков, что Ломоносов счел себя обязанным вызвать силой поэтического слова немедленное общественное вмешательство. Труп Елиза­веты Петровны не успел еще остыть, когда Петр III отправил к прусскому королю курьера с письмом, где в самых искательных выражениях просил о «. возобновлении, распространении и постоянном утверждении между обоими дворами к взаимной их пользе доброго согласия и дружбы» (Соловьев, кн. V, стлб. 1264). Это была просьба о мире. Мира хотел весь народ. Мира давно уже требовал и Ломоносов, но мира справедливого и почетного, та­кого, который обеспечил бы прочный покой понесшей огромные потери стране-победительнице. Что же касается Петра III, то его заботили не интересы народа, а только «взаимная польза» двух «дворов». Человек, на­зывавшийся русским императором, готовился позорно капитулировать перед бесповоротно разбитым нашими . войсками, но не добитым врагом, еще опас­ным своей изворотливой, неразборчивой в средствах предприимчивостью. Это было хуже бироновщины: под угрозу ставилась не только честь но как показало дальнейшее, и независимость Русского государства.

Чтобы правильно понять сущность выдвинутых в противовес этому предложений, или точнее, требований Ломоносова, надо все время помнить, что единственно доступным ему орудием политического воздействия была «похвальная» ода. Эта поэтическая форма требовала традиционной придвор­ной лести и заставляла заменять прямые политические заявления осмотри­тельными намеками и довольно запутанными подчас иносказаниями. Нельзя поэтому, конечно, принимать за чистую монету и понимать в прямом смысле встречающиеся в оде уподобления Петра III орлу, парящему над Европой, Сампсону, Давиду, Соломону и Петру I, однако сбрасывать вовсе со счета эти гиперболические сравнения было бы тоже неосторожно. Официальная, вынужденная лесть имела свои оттенки. Они таили в себе скрытый смысл, в котором отлично, по-видимому, умели и очень любили разбираться совре­менные Ломоносову читатели его од.

Таково, например, настойчивое и на первый взгляд неуместное сопо­ставление, чуть ли даже не отожествление Петра III с Петром I:

Петра Велякаго обратно Встречает Росская страна.

В правительственном сообщении о смерти императрицы Елизаветы го­ворилось про Петра III так: «Его императорское величество, вступя на пра-