других дел больше не может
трудиться в области этой науки" (Протоколы
Конференции, т. И, стр. 311).
Ломоносов в „Краткой истории о
поведении академической канцелярии" писал об этом инциденте так: „При
случае платы в награждение ■по задаче ста червонцев за
химическую диссертацию Ломоносов сказал в Собрании профессорском, что-де
он, имея
работу сочинения российской истории, не чает так свободно упражняться в химии,
и ежели в таком случае химик понадобится, то он рекомендует ландмедика
Дахрица. Сие подхвати, Миллер записал в протокол и, согласись с
Шумахером, без
. дальнего изъяснения с Ломоносовым, скоропостижно выписали доктора
Зальхова, а
не того, что рекомендовал Ломоносов, который внезапно увидел, что новый
химик приехал и ему отдана Лаборатория и квартира" т. X наст, изд.
, документ
470, § 29).
Ломоносов, вероятно, не знал
об одном обстоятельстве: Миллер не только записал его слова в протокол, но
предпринял, кроме того, и официальные шаги к его устранению с кафедры
химии. В
том же августе 1754 г. Миллер подал доклад на имя президента Академии Наук
К. Г.
Разумовского с извещением об отказе Ломоносова от кафедры тсимии и с
предложением выписать на его место Дахрица (ААН, ф. 1, оп. 2—-1754, №
8). Президент этого доклада не
принял, а распорядился объявить
Ломоносову, „чтоб он к самому его сиятельству адресовался" {там
же). Таким
образом, Разумовский, который в этот период, видимо, под известным
давлением PI. И.
Шувалова, серьезно считался с мнением Ломоносова, оказал некоторый отпор
Миллеру, дав ему почувствовать, что вопрос о замещении кафедры химии нельзя
решать за спиной у Ломоносова,
который от кафедры не отказывался и продолжал работу в Химической лаборатории.
Никаких документальных данных о дальнейших ішагах Ломоносова в этом отношении
не
сохранилось. Нам неизвестно, говорил ли он с Разумовским. Известно лишь, что
в течение целого года