вполне точный перевод см. . Кеневич,
стр. 232—236) об отъезде своем на родину и о плане научных занятий за
границей. Шлёцер на этот раз не столько просил, сколько требовал и даже
предписывал. Своих врагов Шлёцер нигде не называл, говорил о них в безличной
форме и только намеками, но было совершенно очевидно, что во всех этих
случаях речь идет о Ломоносове и Миллере. Всю ответственность за все свои
действия и даже за свой приезд в Россию Шлёцер, не считаясь с
истиной, перелагал
с себя на Академию и, в частности, на ее президента: работу над историей
России, — писал Шлёцер, — „я предпринял не по своей воле, а по вашему
поручению. Я
говорю об
истории России, для написания которой я был призван в Россию и причислен
президентом к числу вашему".
Заносчивость, ложь и
хвастовство Шлёцера получили достойную отповедь со стороны Ломоносова в
публикуемой записке. Заключительные слова последней (об алмазных искрах и
пустых блестках) являются откликом на следующую тираду Шлёцера, касавшуюся
задуманного им путешествия на Восток: „Поверьте^мне, поверьте памяти прошлых
времен, что не найдется такого человека, который, не пользуясь никакой
поддержкой
государства, не поощряемый никаким вознаграждением из царских рук, решился
бы посвятить лучшие годы возмужалости путешествиям в отдаленнейшие земли для
собирания там рассеянных искр нового света".
Замечания
Ломоносова были
посланы конференц-секретарю при записке (документ 280). Миллер внес русский их
текст в протокол Академического собрания от 11 октября 1764 (Протоколы
Конференции, т. II, стр. 526—527) и, по желанию Ломоносова, распорядился
перевести их на немецкий язык для рассылки академикам-иностранцам
(см. ААН, разр.
IV, оп. 1, № 557). Но так как Академическое собрание еще три дня назад
признало, что представление Шлёцера подлежит рассмотрению не в этом
собрании, а
в Канцелярии (Протоколы Конференции, т. II, стр. 525—526; ААН, ф. 3, оп.
1, № 282, л. 249), то и публикуемые замечания Ломоносова в Академическом
собрании не обсуждались.
279
Печатается по
собственноручному
подлиннику (ААН, ф. 3, оп. 1, Jsfs 282, л. 251).
Впервые
напечатано — Билярский, стр. 727.
Датируется предположительно по дню
доношения А. Л. Шлёцера
ъ Канцелярию АН об увольнении его
от академической службы и об отпуске за границу (ААН, ф. 3, оп. 1, №
282, л.
250).
8 октября 1764 г. , т. е. на
следующий день после подачи заявления в Академическое собрание (см. примечания
к документу 278), Шлёцер подал доношение и в Академическую канцелярию (ААН,
ф. 3, оп. 1,
