М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 9 СЛУЖΕБΗЫΕ ДОКУМЕНТЫ

обоснованное мнение об обряде коронации. А мнение его сводилось к тому, что с юридической точки зрения этот обряд не имеет ровно никакого значения. Так он — в простоте душевной — и высказался. Этот вполне справедливый взгляд был диаметрально противоположен тому, которого придерживались в XVIII в. похитительницы российского пре­стола, в их числе и Елизавета Петровна: коронация была в их глазах отлич­ным средством придать захвату власти хоть некоторое подобие законности. Понятно поэтому, какой громкий скандал разразился бы в Академии и какие обрушились бы на нее беды, если бы Браун с высоты академиче­ской кафедры поделился с сановной публикой своими учеными соображе­ниями относительно юридической ничтожности коронационного обряда.

Когда Ломоносов, получив корректурный оттиск речи Брауна, впер­вые ознакомился с ее текстом, ему совершенно ясно представилась, ко­нечно, опасность, грозящая Академии. Нельзя забывать, что с марта

1758 г. ответственность за всю ее ученую часть была возложена прези-
дентом на него. Браун заявил, что ни вычеркивать, ни менять в своей
речи ничего не будет. По предложению Тауберта, было решено созвать
на следующий день экстраординарное Академическое собрание (там же,
стр. 423; см. также ААН, ф. 21, оп. 3, № 14).

Академическое собрание нашло, что Брауну следует исправить свой текст, однако Браун заявил, что без приказа президента не изменит в своей речи ничего. (Протоколы Конференции, т. II, стр. 423— 424) Публичное собрание было отложено на несколько дней. Брауну при­шлось смириться: 26 апреля он прочитал в Академическом собрании но­вый вариант вступления, который был единогласно одобрен, и 8 мая

1759 г. произнес, наконец, свою речь (там же, стр. 425— 426). Она была
напечатана двумя отдельными изданиями на русском и на латинском
языках.

Брауна задели за живое слова Ломоносова о витийстве (Пекарский, Доп. изв. , стр. 81), однако же весь этот эпизод не набросил никакой тени на их прочные дружеские отношения.

388

Печатается по подлиннику, писанному писарской рукой с собственно­ручными поправками Ломоносова (ААН, ф. 20, оп. 3, № 55, л. 30).

Впервые напечатано — „Летописи", т. II, к. 4, отд. III, стр. 105—106.

Датируется предположительно по представлению Г. Ф. Миллера ААН, ф. 3, оп. 1, № 253, л. 130) и журнальной резолюции Академиче-. ской канцелярии о печатании речи аббата Лефевра (там же, № 530, . л. 82), откуда заимствована французская цитата, с которой начинается публикуемый документ.