он
г. статского советника
Шумахера и г. асессора Тауберта называет такими оплошными и нерадивыми людьми,
которые всё не делают по общему согласию, но по пристрастию уступают
г. советнику
Ломоносову, что самая ложь и помянутым членам ругательство, а г. советнику
Ломоносову злобное огорчение, якобы он писал указы высочайшим именем е. и. в.
тайно и без согласия г. г. прочих присутствующих; притом поносит
канцелярских
служителей, которые указы справляют. Всем сим старается опорочить и
низвергнуть
учреждение президентское с ругательством. Еще ж пишет: «ни г. статский
советник, ни г. асессор Тауберт о достойности пиесы г. Полетики не
знает; смотрел
г. советник Ломоносов — один доводчик и судья». Здесь назвал он г. статского
советника Шумахера и г. асессора Тауберта невеждами, а г. советника
Ломоносова презрительным и бесчестным именем — «доводчиком», которым именем
называют людей подлых и подозрительных при розыскных делах.
2
По малому своему знанию, как в
прежнем, так и в нынешнем своем доношении пишет, что помянутая пиеса есть
наилучшая, которая до сих пор и проч.
Однако всепокорнейше просит
прочесть указ государя Петра Великого, при сем приложенный, притом и сам не
помнит, что писал в предуведомлении; выключает г. советника Ломоносова от
рассуждения о пиесах, где всякому академическому члену рассуждать свободно по
силе предуведомления; и его должность рассуждать о таких неприличностях вдвое
больше, нежели Мил-лерова, потому как члена Канцелярии и члена Собраний.
3
При
сем употребляет он, г. Миллер,
всякие ябеднические происки: 1-е) что г. Ломоносов не определен именным
указом; 2-е) что будто он всегда с ним, Миллером, в ссоре; 3) что
сочинителю
обида, а не рассуждает сам обиды всей Академии, а особливо Канцелярии; 4)
будто его Канцелярия отягощает; 13 Ломоносов, т X
