риархии. После воссоединения
Украины с Россией древняя борьба двух церковных центров приобрела вновь
актуальный и притом не узко церковный, а общеполитический характер.
Что касается
эпиграммы
Сумарокова, то сам Миллер 8 марта представил в Канцелярию ее текст, прося
указать, может ли она быть напечатана (там же, № 220, лл. 307—
308). Представленный
Миллером текст эпиграммы в архиве Канцелярии не сохранился, но
писец, надписывая
на обложке соответствующего канцелярского дела заголовок последнего, ввел в
этот
заголовок трЪ сумароковских стиха:
Ты туфли
обругал, а их бояря
носят, Б[о]яря ль иль паны. Зияет всякой пан, Держа в руке большей
венгерскаго стакан.
(Там
же, л. 304).
В бумагах академика М. И. Сухомлинова
обнаружен следующий полный, по-видимому, текст эпиграммы, написанный
писарским почерком конца XIX в. :
Епиграмма
Ты туфли
обругал, а их бояря
носят, Бояря на тебя отмщения в том просят, Бояря иль паны: зияет всякой пан,
Держа в руке большой венгерскова стакан, Пышит и дуется от ярости
безмерной, И
вопит: отомстим скоряй сей твари скверной, Которая на наш востать дерзнула сан
И нагло плевелы отважилася сеять. Преступника в куски Устав велит изсечь, А
тело после сжечь, И сей негодный прах по воздуху разсеять.
(ААН, ф. 20, оп. 9, № 264).
Возражения Ломоносова против
статьи Полетики и требование представить эту статью на просмотр в Канцелярию
чрезвычайно раздражили Миллера. В пространном доношении от 12 марта он пытался
доказать, что Канцелярия не вправе обращаться к нему с такими
требованиями, что
возражения Ломоносова несостоятельны и что «еще не было в Ежемесячных
сочинениях такой изрядной, полезной и надобной статьи», как статья Полетики
(там же, лл. 312—314).
13 марта состоялось определение
Канцелярии о воспрещении печатать статью Полетики, причем Миллеру было
предложено заранее осведомлять
