М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 10 СЛУЖΕБΗЫΕ ДОКУМЕНТЫ, ПИСЬМА

Таким образом, нет сомнения, что автором публикуемой записи является он же.

Оба документа — и публикуемая журнальная запись, и определение — были тогда же подписаны Ломоносовым, Тауберт же не подписал ни того, ни другого. Одной подписи Ломоносова было недостаточно, так как, согласно распоряжению президента, определения и резолюции Академиче­ской канцелярии должны были подписываться всеми ее членами (там же, ф. 3, оп. 1, № 468, л. 86). Ввиду этого, подписанные Ломоносовым доку­менты были в тот же день посланы на подпись Штелину, который в засе­дании Канцелярии не участвовал. Штелин подписал из двух документов только один — журнальную запись. Этим было вызвано письмо Ломоносова Штелину, написанное, как явствует из его текста, на другой день после спора с Таубертом, т. е. 2 июня Ломоносов требовал, чтобы Штелин либо подписал определение о ревизии Библиотеки и Кунсткамеры, либо объяснил письменно, почему отказывается его подписать (письмо 74).

В те же дни, видимо, Штелин получил следующее письмо от Тауберта: «Я беседовал вчера вечером с его превосходительством г. камергером Шуваловым. Его весьма удивили затеи нашего дорогого коллеги [т. е. Ло­моносова], некоторые образчики коих я ему показал. Он оставил у себя тот, который касался предполагаемого обследования Библиотеки, и обещал потолковать об этом также и с Романом Илларионовичем Воронцовым. Со вчерашнего дня, — как мне передавали, — наш первый писатель [т. е. Ломо­носов] чувствует себя прижатым к стене и начинает догадываться, что все это дело может обернуться очень для него плохо. Если президент пожелает действовать строго, ничто не спасет его [Ломоносова] от его гнева» (под­линник написан по-французски; см. : «Записки имп. Академии Наук», т. VII, СПб. , 1865, стр. 122) Тауберт добавлял даже, что говооил о Ло­моносове и с генерал-прокурором. Попытка дискредитировать Ломоносова в глазах вельмож, относившихся к нему наиболее дружественно, свидетель­ствует о том, до какой степени напуган был Тауберт возможностью обследования подведомственных ему учреждений. Последующие события показали что он имел основание бояться ревизии: в Сенате в н а ч а ле и ю л я того же 1761 г у^ке шла речь о toni что Академическая библиотека «в пре­великом беспорядке» что «Кунсткамера никакого прираіцения не имеет» что и тут и там наблюдается «бесполезность и напрасная трата казенной суммы » (С. М. Соловьев. История России с древнейших времен. Изд. «Об­щественная польза » СПб кн VI столб. 225).

Четыре года спустя расхищение книжных и рукописных фондов Ака­демической библиотеки стало общеизвестным фактом, о котором Екате­рина II не раз упоминала в своих резолюциях (Пекарский, I, стр. 665).

Штелин уклонился от выполнения требований Ломоносова: определе­ния об обследовании Библиотеки и Кунсткамеры он так и не подписал.