М.В.ЛОМОНОСОВ ТОМ 10 СЛУЖΕБΗЫΕ ДОКУМЕНТЫ, ПИСЬМА

1763 г. на двадцать девятом году от рождения (ААН, ф. 3, оп. 1, № 274, л. 133). —О служебной карьере А. Л. Шлёцера см. т. IX наст, изд. , примечания к документу 268.

К § 49. Хлопоты Ломоносова об утверждении «привилегии» для Академического университета освещены в т. IX наст. изд. (документы 324 и 325). Представление на имя императрицы об утверждении привилегии было написано от имени Академической канцелярии, но подписано 17 фев­раля 1760 г. только президентом Академии и Ломоносовым (там же, документ 324). Тауберт и Штелин еще за три дня до того отказались подписывать бумаги, относящиеся к Университету и Гимназии (ААН, ф. 3, оп. 1, № 530, л. 54). —О получении А. П. Протасовым ученой степени доктора медицины и профессорского звания см. документы 440 и 446. Протасов был назначен профессором 3 ноября 1763 г. , т. е. на семь с половиной месяцев позже, чем Румовский, благодаря чему последний, по тогдашним правилам, получил «старшинство перед Протасовым».

К § 50. Профессор Ф. Г. Штрубе-де-Пирмонт был уволен от академи­ческой службы в 1757 г. (Пекарский, I, стр. 686). Обер-аудитор Адми­ралтейств-коллегий Г. Ф. Федорович был назначен профессором «россий­ских прав» 21 февраля 1760 г. с ведома Академического собрания, которое 10 октября 1759 г. рассматривало представленный Федоровичем «специ­мен», вызвавший одобрительные отзывы (Протоколы Конференции, т. II, стр. 432, 436— 437, 446). Против этого назначения высказывался тогда, по словам Ломоносова, один только Г. Ф. Миллер. Кроме личной неприязни Миллера к Федоровичу, о причинах которой Миллер писал впоследствии весьма пространно (ААН, ф. 21, оп. 1, № 33, лл. 35—36), имело значе­ние, вероятно, и то обстоятельство, что кафедра русского права была учреждена по мысли Ломоносова (т. IX наст, изд. , документы 314 и 323) и вопреки желанию Миллера, который еще в 1748 г. говорил, что за отсут­ствием пособий по русскому праву нет надобности создавать такую кафедру (ААН, ф. 21, оп. 1, № 99, § 28, л. 13). Федорович приступил к чтению лекций в 1761 г. и продолжал читать их в 1762— 1763. гг. (Ломоносов, III, стр. 361—362). В начале августа 1762 г. переводчик А. Я. Поленов, впоследствии известный юрист, и трое студентов возбудили перед Акаде­мической канцелярией ходатайство о командировании их за границу для дальнейшего усовершенствования в науках. Каждый из них мотивировал эту просьбу по-своему; в прошении Поленова указывалось, между прочим, что лекции СРедоровича не могут принести ему пользы, так как последний «до сего еще времени диктует своим слушателям голые дефиниции» (А. АН ф. 3, оп. 1, № 270, л. 32). Рассказ Ломоносова о дальнейшей судьбе этого ходатайства абсолютно точен Тауберт повел дело весьма странным, совер­шенно необычным в то время порядком и дал ему небывало быстрый ход. Воспользовавшись тяжелой болезнью Ломоносова и не записав ничего