Немецкий текст
впервые
напечатан (не точно) —
Летописи, т. I, кн. 1, кн. 1, 1859, отд. III, стр. 195, №
4. Русский перевод
впервые напечатан — Пекарский, И, стр. 697, прим. 2 и стр. 711.
Датируется предположительно по дню
получения в
Академической канцелярии ордера К. Г. Разумовского от 23 октября 1760 г. , на
котором рукой канцеляриста помечена «входящая» дата «Ноября 7 д[ня] 1760» (ААН,
ф. 3, оп. 1, № 471, л. 244), и по дате состоявшегося во исполнение
этого ордера определения Канцелярии от 13 ноября 1760 г. об отправке в Сибирь
двух астрономических
экспедиций (там же, лл. 250— 252; см. т. IX наст, изд. , документ
227). В
упомянутом ордере президента назначались две экспедиции, а участник экспедиции
— только один, С. Я. Румовский. Канцелярии предстояло, таким
образом, наметить
второго участника. По этому вопросу между членами Канцелярии возникли
разногласия,
чем и объясняется, должно быть, необычный в тогдашней академической
практике шестидневный разрыв между президентским ордером и канцелярским
определением. В этот-то промежуточный период времени и было написано
публикуемое письмо.
1 Свое намерение подать по этому делу особое мнение
«письменно» Ломоносов выполнил не сразу. При первоначальном обсуждении в
Канцелярии
вопроса о наблюдателях, состоявшемся 13 ноября 1760 г. , Ломоносов такого
мнения в письменном виде не подавал; по крайней мере никаких следов
письменного его выступления не сохранилось. Нельзя считать таким «мнением» и
письменно выраженное Ломоносовым несогласие с решением Тауберта и Штелина от 23
декабря того же года о командировании Румовского в Сибирь ранее других
«обсерваторов» (см. т. IX наст, изд. , документ 229). «Мнение», о
котором говорит в публикуемом письме Ломоносов, было включено им в пространную
записку «О нынешних академических обстоятельствах», поданную президенту в
январе 1761 г. (см. документ 453). В этой записке Ломоносов возвращается к
вопросу о некомпетентности и неопытности Румовского как астронома и вскрывает
причины разногласий, возникших в Академической канцелярии в связи с
вышеупомянутым ордером президента от 23 октября 1760 г.
2 «Монументом» Ломоносов называет мозаичные
украшения к
гробнице Петра I в Петропавловском соборе. Вопрос о правительственном заказе
на эти украшения оставался все еще неразрешенным: Елизавета Петровна, хотя и
одобрила мысль о создании такого «монумента», но пожелала выслушать мнения
специалистов о том, «каков бы сей монумент быть имел». Мнение Академии Наук
должен был формулировать Штелин (Билярский, стр. 472). Этим и объясняется
обращенная к нему просьба Ломоносова «не медлить с проектом монумента».