и
залпом разрядили в них
восемнадцать пистолетов. Однако раненому Ивану Рябову удалось укрыться за
трупом своего товарища Дмитрия Борисова. Шведы стремительно уходили из устья
Двины. Зело чудесно, что отразили злобнейших шведов, радостно писал Петр в
Архангельск.
Рассказы поморов
о том, как
Беломорский север готовился отразить нападение шведов, о патриотическом
подвиге Лодейного кормщика Ивана Рябова, сам внешний вид крепости и постоянное
живое напоминание о Петре волновали юношу Ломоносова.
В горле Белого
моря, против
Терского берега и Трех островов, поморов встречало множество птиц, обитателей
океана. Стаи трехпалых чаек качались, словно без дела, на высоких
волнах. Изредка
в небе проносился орлан-белохвост, охотящийся на визгливых и беспокойных кайр.
Особенно много у Трех островов было гаг, или, на поморском
языке, главок. Гага
кладет яйца в маленьких гнездах, которые вьет прямо на земле из собственного
пуха, скрепленного мохом и стебельками. Теплый и нежный пух старательно
собирают промышленники, которые карабкаются за ним в самые недоступные
места. Добыча
гагачьего пуха издавна была одним из прибыльных промыслов на севере.
Путь от Холмогор до промыслового
становища на Мурмине
иногда занимал больше месяца. Побывав там несколько раз, Михайло Ломоносов
хорошо запомнил все условия плавания. Впоследствии в своем сочинении Краткое
описание разных путешествий по северным морям и показание возможного проходу
Сибирским
Океаном в Восточную Индию Ломоносов ссылается и на свой юношеский поморский
опыт.
Ветры в поморских
Двинских
местах тянут с весны до половины мая, по большей части от полудня, и выгоняют
льды в Океан из Белого моря; после того господствуют там ветры от севера, что
мне искусством пять раз изведать случалось, ибо от города Архангельского до
становища Кеккурского всего пути едва на семь сто верст, скорее около оного
времени не поспевал как в четыре недели, а один раз в шесть недель
