В 1761 году, опровергая неверные
известия о северных
народах, помещенные Вольтером в его Истории Петра Великого, Ломоносов
указывал на слабосилие лопарей, за тем, что мясо и хлеб едят редко, питаясь
одною почти рыбою, тут же замечает: Я, будучи лет четырнадцати, помарывал и
перетягивал тридцатилетних сильных лопарей. Далее он приводит и другие свои
этнографические наблюдения: Лопари отнюдь не черны и с синцами одного поколения,
ровно как и с карелами и со многими сибирскими народами. . . Лопарки хотя
летом, когда солнце не заходит, весьма загорают, ни белил, ни румян не
знают; однако, мне их видеть нагих случалось и белизне их дивиться, которою
они самую свежую треску превосходят свою главную повседневную пищу.
Он видел
разнообразные морские,
речные и береговые промыслы и занятия, наблюдал кипучую торговую и
промышленную жизнь обширного края, сберег в своей памяти множество
сведений, которыми
потом делился со своими современниками в научных и практических
целях, или, как
скупо сообщает академическая биография 1784 года, рассказывал обстоятельства
сих стран, о ловле китов и о других промыслах.
Ломоносов
повсюду видел
природные богатства нашего севера, скрытые не только в море, но и в недрах
земли. Он видел залежи серой глины и точильного камня на Зимнем берегу Белого
моря и аспидные горы на острове Кильдин. В своей книге Первые основания
металлургии он вспоминает северные шаферы и сланцы, Керенскую
слюду, триостровские
руды, иловые отложения на озере Луче близ Каргополя, янтари, выбрасываемые
морем v Чуйской губы, находки мамонтовой кости в Пустозерске;
называет Медвежий остов откуда чистое самополное сепебгю хрустали по Двине
реке в Орлецах неподалеку от Курост-роваГза Вавчугой.
Он видел
кусковую, молотую и
щипаную слюду, которую везли по Двине или грузили в Архангельске, держал в
руках тонкие мутно-прозрачные пластинки с зеленоватыми, желтыми и
буро-красными отливами