Ломоносов с нетерпением
готовился к отъезду на чужбину.
Он по-прежнему
ходил на
занятия с академическими наставниками, ел вместе с прочими студентами овсяную
и гречневую кашу из оловянных тарелок, щеголял в скучном сером кафтане при
полотняном галстуке,
Но он чувствовал
себя вольнее
и независимее. Он бродил по летнему Петербургу, прощаясь с невской столицей.
Оранжевые закаты горели над
городом. Тонкие струйки
тумана поднимались над многочисленными болотами. Одно такое болото начиналось
прямо за зданием кунсткамеры.
На стрелке
Васильевского
острова и неподалеку от здания Двенадцати коллегий шумели крыльями ветряные
мельницы, построенные при Петре.
По Неве деловито
тянулись
дощаники, барки, шкеты с лесом и тюками всякого товара. По малым
речкам Фонтанке
и Мойке, берега которых были выложены и укреплены крупными, почерневшими уже
бревнами, скользили раззолоченные, напоминающие раковины, гребные лодки с
возвышеньицем
на корме, где, старательно отделенные от гребцов, восседали на обитых голубем
бархатом скамеечках обсыпанные пудрой щеголи и щеголихи. Яркие вымпелы дрожали
на тоненьких мачтах. Мерные удары весел звучали в такт заливистым песням
гребцов.
Берегом шли
чухонки и
мастеровые, бежали озабоченные казачки и дворовые. Крестьяне в войлочных
шапках торговали на длинных лотках всякой снедью. У бревенчатого кружала
потешал народ музыкант Поставив на колено трехструнный гудок, он водил по нему
луковичным смычком.
Ломоносов то и
дело встречал
земляков, которых Сразу узнавал по говору и ухваткам. Еще по указам Петра I в
феврале 1721 года и марте 1722 года в невский парадиз было переселено несколько
сот архангельских плотников и вологжан вместе со свои-
