рассуждающих об отвлеченных
принципах религии и морали. Наряду с примечательными достижениями
западноевропейской культуры готическими соборами и
ратушами, университетами, музыкой
Баха, гремевшей под сводами Лейпцигских церквей, изысканными стихами и
романами Ломоносов успел хорошо насмотреться на всяческую дикость. Из
стремительно
развивающейся огромной страны он попал в липкую паутину немецкого мелкодержавия,
где все было сковано и ограничено в своих возможностях. Историческое развитие
Германии шло замедленно. Она была во власти феодальных пережитков.
Ломоносов по своему собственному
опыту знал, в каком
поистине жалком состоянии находится в Германии университетская наука и в
особенности экспериментальная работа по естествознанию. Он так и не увидел там
ни одной химической лаборатории, отвечающей подлинно научным
требованиям. Новейшие
приборы, в особенности оптические, были большой редкостью.
Попав за
границу, Ломоносов
понял, что наряду со значительными открытиями и изобретениями выдающихся
ученых-естествоиспытателей западноевропейская наука в целом была сильно
засорена средневековым хламом и что надо строить научное здание у себя на
родине самостоятельно и на хорошо расчищенном месте.
Ломоносов неотступно думал о
России. Его мысли постоянно уносились на родину. Вероятно, он знал
написанные в 1728 году на чужбине в Париже стихи Тредиаковского, полные
трогательной нежности к далекой родине:
Начну на флейте стихи
печальны, Зря на Россию чрез
страны дальне. . .
Но и для Ломоносова поэтическое
слово было средством общения с далекой родиной. Ломоносов внимательно
штудирует трактат Тредиаковского, посвященный русскому стихосложению, упорно
размышляет над теоретическими вопросами, поставлен
