в
Амстердам, рассчитывая
устроиться на какой-нибудь корабль, отправляющийся в Петербург, но
повстречавшиеся
ему земляки-архангелогородцы настойчиво отсоветовали ему самовольно
возвращаться в
Россию.
Тем временем
Ломоносова
хватилось петербургское начальство и начало его разыскивать. Ганкель
язвительно сообщил, что Ломоносов сбежал в Лейпциг и живет там очень весело, и
просит, чтобы квартира его была сдана, что и сделано. Но след Ломоносова
потерялся. 23 сентября 1740 года Ганкель уже растерянно писал: не могу себе
представить, где бы г. Ломоносов мог находиться в настоящее время, разве что
нашел себе убежище у г. гофрата Вольфа. На всякий случай Ганкель даже не
поскупился на похвалу, отозвавшись, что Ломоносов довольно хорошо усвоил
теоретически
и практически химию, преимущественно металлургическую, а в особенности
пробирное дело, равно как и маркшейдерское искусство распознавание руд рудных
жил земель, камней, солей и вод,
способен основательно преподавать механику, в которой он, по отзыву знатоков,
очень сведущ
Ломоносов вел бедственную, полную
приключений жизнь и едва не попал в большую беду. Якоби Шмелин передает с его
слов следующий эпизод: По дороге в Дюссельдорф зашел он на большой дороге в
местечко, где хотел переночевать
в гостинице. Там нашел он королевского прусского офицера, вербующего рекрутов,
с солдатами и некоторыми новобранцами, которые весело пировали Наш
путешественник показался им прекрасной находкой. Офицер вежливо пригласил его
без платы поужинать и попить в их компании Они так напоили его, что на
следующий
день он ничего не мог себе припомнить, что происходило с ним в течение ночи
Проспавшись увидел он только что у него на шее красный галстук который он
тотчас же снял и в кармане
несколькопрусских монет. Офицер же назвал его славным молодцом окто-oomv
наверно посчастливится в кппоттрвркой nnvr-скуй службе, солдаты называли
его товарищем.
