накопилось раздражение. Под
вечер 25 сентября Ломоносов, разыскивая украденную у него епанчу, зашел к
Штурму. Здесь шла какая-то пирушка. Гостей было много: переводчик Иван Граве,
лекарь Брошке, унтер-камерист Люрсениус, переводчик Шмит, бухгалтер и
книгопродавец Крейсер, бухгалтер Битер, столяр Фариш и копиист
Альбом. Ломоносова
встретив--ли заносчиво. Началась перебранка. Разгорячившийся
Ломоносов, схвати
болтан, на чем парики вешают, повел себя, как Василий Буслаев на Волховом
мосту, и пометал всю компанию. Штурм побежал караул звать, но, воротившись,
застал гостей своих на улице битых. Жена его, хотя и была на
сносях, выскочила
из окошка. Ломоносов разбил зеркало и рубил двери шпагою. Пятеро караульных
солдат и староста Григорий Минаев с трудом доставили его на съезжую. Штурм и
его служанка подали в бою и увечье письменные объявления. Но и Ломоносову это
побоище обошлось не дешево. Он не явился на вызов Академической канцелярии, а
академический врач Вильде засвидетельствовал, что он за распухшим коленом
выйти из квартиры не может, а особливо для лома грудного сего делать отнюдь не
надлежит, и пописал ему для отвпашения хапкания крови потребные лекарства
Перетрусивший Иоганн Штурм боялся отлучитьсяиз дому, опасаясь гнева Ломоносова.
Дело это не
возбудило никаких
последствий, так как над Академией грянул долгожданный гром.
30 сентября 1742 года Елизавета
подписала указ о
назначении следственной комиссии по делу Шумахера. 7 октября Шумахер был
заключен под караул в его собственном доме. Вместе с ним был арестован Крейсер.
Кунсткамера, библиотека, книжная лавка со всеми находившимися в них вещами и
приходо-расходными книгами были опечатаны.
Правителем Академической
канцелярии стал Нартов. Нартовым руководило искреннее стремление служить
заветам Петра. Он поднял на большую высоту академические мастерские, которые
снабжали оптическими приборами, точными весами, астролябиями,
