целое столетие вперед от своих
современников. В своем Введении в истинную физическую химию Ломоносов
указывает на недостаточность средств и прочность методов современной ему химии,
которая скользила по поверхности явлений: Большая часть Химиков обыкновенно
считает, что после ознакомления со смешанными телами при помощи химических
операций они вполне познали составные части тел, поскольку это дается этим
способом, и не ищут других путей во внутренности их. А для того чтобы
проникнуть во внутренность тел, узнать строение вещества, нужно знание
первоначальных
частиц, то есть атомов. Видя у часов одну только поверхность, можно ли знать,
какою они силою движутся и каким образом, разделяя на равные и на разные
части, показывают время. Во тьме должны обращаться физики, а особливо химики,
не зная внутреннего нечувствительных частиц строения, писал Ломоносов в
Рассуждении
о твердости и жидкости тел 1760.
Ломоносов хорошо
сознавал, что
упорядочить наши представления о мире можно, только начав с изучения
материи, из
которой состоит этот мир.
Его особенно
привлекают
вопросы атомно-молекулярной физики, от решения которых, по его глубочайшему
убеждению, зависели все дальнейшие успехи естествознания. Множество
физических явлений до сих пор осталось недостаточно объясненным и особливо в
той части естественных наук, которая изучает качества тел, происходящие от
самых незначительных частичек, вполне недоступных всякому чувству
зрения, пишет
он в своей диссертации Об отношении количества материи и веса 1758.
Ломоносов мыслил
как
философ-материалист и умел поэтому находить верные принципы понимания этих
глубоких и недоступных еще непосредственному исследованию явлений.
Ломоносов не только
разрабатывает теоретические положения физической химии и ведет экспериментальную
работу в этой области, но в 1752 1754 годах читает первый в мире курс этой
науки.
