Создавая целостную физическую
картину мира, Ломоносов не мог обойти вопроса о природе света, тем более, что
оптика была его подлинной страстью. В своем Слове о происхождении
Света, произнесенном
1 июля 1756 года, Ломоносов поднимал острые и спорные вопросы физики. Он не
сомневался в том, что свет представляет собою движение материи. Но на этот
счет существовало два мнения: Первое Картезиево, от Гудения подтвержденное и
изъясненное; второе от Гассенди, начавшееся и Невтоновым согласием и
истолкованием важность получившее. Разность обоих мнений состоит в разных
движениях. В обоих поставляется тончайшая, жидкая, отнюдь неосязаемая
материя. Но движение ОТ Нектона полагается текущее и от светящихся
тел, наподобие
реки во все стороны разливающееся; от Картезия поставляется беспрестанно
зыблющееся без течения.
Христиан Гюйгенс
или Гудений, как
его называл Ломоносов в своем трактате О свете, написанном в 1678
году, представлял
себе передачу света на расстоянии как ряд ударов в покоящиеся упругие частицы
эфира, по которым и распространяется движение. По этим частицам может
передаваться множество пересекающихся волн, не сливаясь и не уничтожая друг
друга. Гюйгенс пояснил это наглядным примером: Если одновременно ударить по
ряду с двух противоположных концов равными шарами. . . то каждый из них
отскочит с тою же скоростью с какой он шел, а ряд весь останется на
месте, хотя
движение и прошло по всей длине его в том и другом направлении.
Ломоносов был
близок к такому
пониманию эфира, предполагающему наличие во всемирном пространстве сплошной
упругой среды. В набросках по теории электричества он высказывает мысль, что
частички,
составляющие эфир, всегда все находятся в соприкосновении с соседними
наиболее близкими. Эти частички имеют шаровидную фигуру.
