ежимые силы, привлеченные для
объяснения новых и непонятных фактов и явлений. Положительное и отрицательное
электричество, притягательные и оттал-кивательные силы, наконец действующее
на едва мыслимых расстояниях всемирное тяготение. Принципы, не скрывающие в
себе ничего сверхъестественного, становились орудием опасной метафизики. Шло
ожесточенное наступление на самые основы материализма. Феодальное
мировоззрение защищалось не только насилием. Совершенно не случайно уже с XVII
века вопросами естествознания занялись иезуиты. Из их среды вышли выдающиеся
физики и астрономы. Иезуиты охотно экспериментировали, но первоначально
избегали гипотез. Они даже ядовито упрекали своих противников, в особенности
картезианцев, что те следуют предвзятым идеям вместо добросовестного описания
природы. Иезуиты-физики стремились приспособить схоластику к новейшим
открытиям естествознания, заставить их служить своим целям. Ограничение задач
науки наблюдением и описанием было для них удобным средством для утверждения
метафизики.
К середине XVIII
века, с
ростом материалистических тенденций, в период назревания буржуазной
французской революции еще более усилился натиск антиматериалистических
учений. Физики-идеалисты,
в том числе иезуиты, занялись теорией и обратили внимание на
возможности, которые
открывались для них в теории Ньютона. Атомизм Ньютона, допускающий действие
на расстоянии, через пустоту, давал отправную точку для дальнейшего
обоснования динамизма. Материя исчезала вовсе. Оставались только силы.
На прямо противоположных
позициях стоял в это время Ломоносов.
Ломоносов сдержанно относился
к теории всемирного тяготения Ньютона, ибо не мог допустить действия на
расстоянии, и в своем Рассуждении о твердости и жидкости тел 1760
утверждал, что
подлинная и бесподозрительная притягательная сила в натуре места не имеет. Еще
резче он выразился в Осло
