П. И. Шувалова, покровительствовавшего
Ломоносову. Расчет был верен. Даже в кругах святейшего синода проявили
интерес к отзыву Лейпцигского журнала. И когда в 1757 году по Петербургу
распространился анонимный пасквиль на Ломоносова, по-видимому вышедший из
среды высшего духовенства, в нем ссылались на Лейпцигские комментарии.
Тем важнее было для Ломоносова
отбить эти попытки
опорочить его одновременно в России и за границей. Он ревниво относился к
своей чести, потому что не отделял ее от чести и достоинства своего народа. Он
отлично знал, что все, что шло из России, в особенности от прирожденных
россиян, встречалось слишком многими на Западе весьма
недоброжелательно. Ломоносов
хотел пробить брешь в надменном игнорировании русской культуры, разрушить
умышленно поддерживаемое в Европе мнение о неспособности русского народа к
научному творчеству. Вся его деятельность была блестящим подтверждением
героической одаренности великого русского народа. Ломоносов не мог
допустить, чтобы
его научные труды не только систематически замалчивались на Западе. но и
подвергались незаслуженному поношению. И он пишет горячую отповедь
самонадеянным зарубежным писакам статью О должности журналистов которую ему
при содействии Эйлера удается напечатать вофранцузском переводе оригинал был
написан Ломоносовым по-латыни в выходящем в Амстердаме ученом журнале
издававшемся берлинским академиком Ж. Формуем.
В этой статье
Ломоносов не
только защищает свою теорию теплоты. Он ставит общие вопросы о задачах и
методах научного исследования, говорит о необходимости широкого философского
подхода к научным проблемам и отстаивает право на построение разумных
гипотез. Он
вскрывает мелочность, узость и отсутствие подлинного научного кругозора у
автора направленной против него статьи. Господин Ломоносов, говорится
там, хочет
достичь чего-то большего, чем одни опыты, приводит он слова своего
противника и возмущенно спру
